Role of Television in Terror Coverage
Якушева Юлия Георгиевна
спирантка кафедры телевидения и радиовещания факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, y-yakusheva@yandex.ru
Yuliya G. Yakusheva
PhD student at the Chair of Television and Radio Broadcasting, Faculty of Journalism, Lomonosov Moscow State University, y-yakusheva@yandex.ru
Аннотация
Автор анализирует освещение террористических актов на российском телевидении на примере теракта в аэропорту «Домодедово». Практика освещения по ряду критериев сопоставлена со схемой, предложенной американской исследовательницей К. Могенсен. Отмечены расхождения западной теоретической модели освещения теракта с российской журналистской практикой.
Ключевые слова: освещение теракта, теракт в «Домодедове», оперативность информации, сенсационность.
Abstract
The author investigates terror coverage on Russian television in a case study of the Domodedovo airport attack. Along a number of criteria, the practice of coverage is correlated with the scheme proposed by the American researcher Kirsten Mogensen. The discrepancies between the Western theoretical model of terror coverage and Russian journalistic practice are pointed out.
В период экстремальных событий люди стремятся получить исчерпывающие сведения о ситуации, чтобы иметь возможность защитить себя и своих близких. Традиционно за этими сведениями аудитория обращается к СМИ, в частности к телевидению, которое для большинства жителей России остается основным источником информации. Оперативность и достоверность новостных сообщений особенно важны при террористическом акте, который обладает не только моментальной разрушительной физической силой, но на протяжении значительного периода времени после события угрожает общественному покою и стабильности.
Одной из основных целей теракта является устрашение общества. СМИ в борьбе за аудиторию невольно содействуют достижению этой цели, стремясь превзойти друг друга в подаче шокирующей информации. Западные исследователи проблем влияния трагических событий на аудиторию СМИ отмечают, что в период кризисной ситуации человеку необходимо принимать рациональные решения в соответствии с требованиями личной безопасности1. Поэтому роль СМИ, кроме прочего, видится в устранении дополнительных факторов риска, связанных с терактом, в частности в снижении уровня страха и панических настроений в обществе. Некоторые исследователи даже выделяют телевизионное освещение теракта и его последствий как отдельный жанр журналистики2. А отличительные черты этого жанра сопоставляются с особенностями методов управления кризисами.
Американская исследовательница Кирстен Могенсен предложила схему, иллюстрирующую «первую помощь», которую может оказать аудитории общенациональное телевидение при террористическом акте3:
«Первая помощь» здесь направлена, прежде всего, на сохранение базовой структуры и ключевых ценностей общества, разрушение которых является целью терактов. Кирстен Могенсен в своем исследовании утверждает, что актуальная и точная информация стимулирует рациональное мышление, сдерживание сенсационности притупляет обостренную чувствительность, переживания зрителей могут быть уравновешены с помощью баланса негативных и позитивных сюжетов, а чувство безопасности подкрепляется выступлениями представителей соответствующих структур. Соотнеся освещение террористического акта в аэропорту «Домодедово» в январе 2011 г. с предложенной схемой, проанализируем полученные результаты.
Особое значение в экстремальной ситуации теракта Кирстен Могенсен придает своевременному информированию аудитории. Для российского телевидения события в «Домодедове» в очередной раз обнажили не только разрыв между желаемым и действительным положением дел, но и пропасть между телеэкраном и реальностью. Нельзя сказать, что телеканалы не выполняли свою работу. Однако значительная задержка оповещения – в среднем на два часа – становится недопустимой, если учесть, что в социальных сетях и блогах интернета информация появилась и начала обновляться уже через пять минут после происшествия.
Взрыв в здании аэровокзала произошел в 16:32. Первые сообщения появились в «Живом журнале» и Twitter в 16:37. Интернет-телеканал «Дождь» сообщил о событии в 17:00. Далее – информационные каналы «Россия 24» (бегущая строка появилась в 17:00, несколько минут спустя начались спецвыпуски), RT, спецвключения «Пятого» телеканала. Через три часа после взрыва на «России 24» появилось собственное видео с места происшествия. В интернете первое видео с мобильных телефонов очевидцев появилось в 17:49. Оно активно использовалось телеканалами в первые часы после трагедии. Среди эфирных телеканалов «ТВ Центр» сообщил о взрыве в программе «События» в 17:30. Собственное видео – в 19:50. В шестичасовом выпуске с новостью о взрыве вышел «Первый канал», в 18.55 здесь начались репортажи из «Домодедова». На «России-1» пятиминутный спецвыпуск «Вестей» вышел в 18:05. Еще через два часа в «Вестях» появилось собственное видео. На НТВ сообщения о взрыве появились с 18:30. Телеканал РЕН ТВ впервые сообщил о теракте в информационной программе в 19:30.
Важно подчеркнуть, что первые сообщения о взрыве появились на федеральных каналах только спустя полтора-два часа в плановых, неспециальных, выпусках новостей. Кроме того, сетка вещания не была изменена. На «Первом канале» не прервали программу «Федеральный судья», на канале «Россия 1» шел сериал «Ефросинья», а на НТВ – «Улицы разбитых фонарей»; рекламные ролики не были отменены. После спецвыпуска в 19:00, где показали видео с мобильных телефонов, снятое очевидцами сразу после взрыва, на «Первом канале» продолжился сериал «След», а далее – шоу «Давай поженимся» и программа «Жди меня». На «России 1» после спецвыпуска продолжился сериал с очевидно неуместным в тот момент названием «Все к лучшему», затем до 20.00 шел сериал «Институт благородных девиц». На НТВ после традиционного выпуска программы «Сегодня» в 19.00, целиком посвященного теракту, сериалы шли в течение четырех часов.
Оптимальным же в данной ситуации видится наличие регулярных спецвыпусков с постоянным обновлением информации. Необходима также оперативная коррекция жанрово-стилистических характеристик промежуточного контента в соответствии с текущими событиями, чтобы телевизионной обыденностью – а тем более увеселением – не создавать параллельную реальность и не травмировать чувства людей. К тому же, судя по рейтингам в Москве, в тот вечер людей интересовали исключительно новости4.
Для большинства российских граждан телевидение – по-прежнему главный, зачастую единственный, источник информации. Однако то, что должно было происходить на телевидении – оперативное оповещение, организация помощи, обнародование необходимых адресов и телефонов и т.д., − происходило в интернете (сайт: domodedovo24.com).
Недостаток информации об экстремальном событии может вызвать у населения чувство незащищенности, привести к распространению паники. Слухи, часто воспроизводящие стереотипы и мифологемы, разделяющие людей и народы, могут спровоцировать акты насилия. Поэтому в период кризисных ситуаций важен вопрос о том, как журналисты получают информацию. Существенно отражаются на работе журналистов в экстремальных условиях взаимоотношения СМИ с властными и силовыми структурами, которые становятся (или не становятся) главными информационными ресурсами. Для взаимодействия с журналистами в период терактов и контртеррористических операций (КТО) под эгидой Национального антитеррористического комитета созданы специальные структуры: группа взаимодействия сотрудников спецслужб со СМИ (2007 г.), Межведомственный центр информирования журналистов (2010 г.).
В некоторых новостных сюжетах из аэропорта «Домодедово» видно, что сотрудники милиции не пускали журналистов к очевидцам теракта. Общению журналистов с пострадавшими препятствовали и работники медицинских служб. Это ясно из коротких 3−5-секундных кадров, где сотрудники движутся на журналистов и закрывают телекамеры, отталкивают репортеров и операторов. Такая реакция вызвана опасениями, что журналисты в погоне за информацией не учитывают сложное психологическое состояние пострадавших и очевидцев происшествия и способны значительно его ухудшить. При наличии подобной ситуации интересен австралийский опыт: при освещении событий с участием пострадавших и их близких полиция назначает специально обученного посредника для общения журналистов с пострадавшими.
Тем не менее, российские телеканалы активно использовали свидетельства очевидцев в первых собственных видеосъемках о теракте: это рассказы людей, которые не находились в непосредственной близости от взрыва или не пострадали от него.
Невозможность журналистов получить информацию от очевидцев порождает две сложности: во-первых, недостаток информации, о чем говорилось ранее; во-вторых, невозможность снять для телеканала собственное содержательное видео. С другой стороны, с точки зрения этики недопустимо, чтобы кадры, на которых пострадавший активно протестует против съемки, все-таки попадали в эфир, как это было во время освещения теракта в «Домодедове».
Следующий критерий, который приводит в своей схеме Кирстен Могенсен, – сенсационность сообщений. Требования о сдерживании сенсационности для уравновешивания зрительских эмоций неизбежно порождают дилемму отбора фактов и видео для телетрансляций. Первым видео, которое появилось в эфире телеканалов спустя два часа после взрыва, стали мобильные съемки очевидцев первых минут после трагедии. Это видео, запечатлевшее трупы людей и фрагменты тел на окровавленном полу, взятое из интернета, не по одному разу обошло практически все телеканалы при отсутствии собственной «картинки» в первые часы после теракта. Проблема состоит в неэтичности показа шокирующих кадров. Однако журналисты часто справедливо недоумевают, когда им начинают указывать, что некоторые кадры «слишком ужасны», чтобы их показывать. «Наша работа – информировать, а не ограждать людей от того, что происходит», – отвечают они5. Тем не менее, исследователи полагают, что демонстрация человеческих страданий, физических и психологических, может вызвать различные реакции у зрителей − от депрессии до агрессии.
Американские исследователи С. Фами и Т. Джонсон изучили реакции телезрителей на трансляцию шокирующих кадров на телеэкране. Согласно опросам6, американские зрители более чувствительны к ним, чем зрители в некоторых других частях света. Например, изображения, казавшиеся американцам сенсационными, шокирующими, излишне эмоциональными в событиях 9/11, арабские зрители воспринимали как объективное, реалистичное отражение жизни. Из этого можно сделать вывод, что эмоциональность аудиторных реакций на видеоматериалы о трагедиях различается в зависимости от культурно-исторических, национальных особенностей зрителей.
В следующем пункте схемы освещения теракта К. Могенсен настаивает на том, что журналисты должны щадить чувства зрителей. В условиях кризисной ситуации переживания людей могут быть уравновешены с помощью жизнеутверждающих сообщений. В периоды трагических событий, когда общественный покой нарушен и доверие населения к окружающим и к социальным нормам может быть в некоторой степени утеряно, телевидение способно предоставить информацию, которая поможет восстановить спокойствие аудитории. Этому способствует, в частности, демонстрация действий спасателей, общественных деятелей, гражданских активистов, поступающих в соответствии с моральными нормами. Такое значение в освещении теракта в «Домодедове» имели, например, сообщения о действиях людей по созданию информационных ресурсов с публикацией адресов больниц, телефонов горячих линий, информационных сводок с места событий или рассказ о водителях-добровольцах, бесплатно вывозивших людей с места теракта. Телевизионное освещение так называемого «ситуационного альтруизма»7 может рассматриваться как экстренная мера, направляющая и вдохновляющая людей в периоды трагедий, для восстановления общественного покоя и снятия негативных впечатлений.
Однако что касается чувства безопасности, заключительного критерия американской исследовательницы, то представители силовых структур, способные его внушить, после теракта в аэропорту на экранах появлялись чрезвычайно редко. В последующие дни после теракта в новостных выпусках звучали самые разные предположения относительно происшествия: от признания несовершенства системы безопасности и законодательства до декларации того, что страх для россиян стал уже привычным делом; журналисты усматривали взаимосвязь теракта в «Домодедове» с близящимися президентскими выборами, рейтингами президента и премьер-министра, северокавказской политикой Владимира Путина. Таким образом, транслировалась, скорее, идея неспособности соответствующих государственных структур обеспечить общественную безопасность, чем попытки подкрепить чувство защищенности аудитории.
Итак, наблюдаются расхождения западной теоретической модели освещения террористического акта с российской журналистской практикой, в связи с чем представляется важной дальнейшая выработка релевантных норм освещения терактов и их последствий.
Основное несовпадение наблюдается по критерию информирования. Задержка оповещения аудитории о чрезвычайном происшествии заставляет задуматься о нарушении функции телевидения: оно не предоставляет своевременной достоверной информации о реальности и, таким образом, может формировать некую параллельную реальность для зрителей, имеющую малое отношение к действительности.
Оперативное информирование о террористическом акте и его последствиях – это также попытка восстановить спокойствие, стимулировать рациональное поведение и лимитировать негативные эмоции в обществе.
В ситуации дефицита информации ведущую роль начинает играть интернет, выполняя не только функцию информатора, но и организатора: поиск очевидцев, собрание базы данных и т.д.
Относительно трансляции шокирующих кадров можно констатировать, что аудиторные реакции разнятся в зависимости от культурно-исторических, национальных характеристик зрителей. В этой связи автор статьи намерен исследовать реакции российской аудитории на видеоматериалы о трагедиях. Однако видеосъемки, выложенные в интернете, с демонстрацией тел погибших, а также кадры с очевидцами, которые не желали быть заснятыми, представляются неуместным в телевизионном эфире, с точки зрения этики.
Относительно критерия зрительских переживаний, которые могут быть смягчены с помощью жизнеутверждающих сообщений, важно отметить, что в таком качестве выступили позитивные примеры гражданской активности, отмеченные в данной статье. Однако пессимизм относительно способности соответствующих государственных структур обеспечить общественную безопасность преобладал.
Напомним, что взрыв в аэропорту «Домодедово» был осуществлен террористом-смертником в зале международных прилетов 24 января 2011 г. В результате теракта погибли 37 человек, пострадали более 100. Официальный представитель Следственного комитета РФ Владимир Маркин объявил о раскрытии теракта 29 января. Террористом-смертником был двадцатилетний житель ингушского села Али-Юрт Магомед Евлоев. Информационный центр Национального антитеррористического комитета 1 марта сообщил, что в организации взрыва подозревается тридцатишестилетний командир юго-западного сектора «Кавказского эмирата» Аслан Бютукаев, он же Амир Хамзат. В дальнейшем сообщалось, что Бютукаев уничтожен спецслужбами Российской Федерации.
В результате событий в «Домодедове» лишились своих должностей начальник управления транспортной безопасности МВД в ЦФО Андрей Алексеев, начальник ЛОВД в «Домодедове» Александр Трушанин, директор Федеральной службы по надзору в сфере транспорта Геннадий Курзенков и некоторые другие чиновники.