Деловая пресса России: к вопросу о протекционизме и фритредерстве (таможенное законодательство России середины XIX века)

 

Ссылка для цитирования: Сурнина И.А. Деловая пресса России: к вопросу о протекционизме и фритредерстве (таможенное законодательство России середины XIX века) // Медиаскоп. 2023. Вып. 4. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/2829

  

© Сурнина Ирина Александровна

доктор филологических наук, доцент, доцент кафедры истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Россия), isurnina1983@mail.ru

 

Аннотация

В статье впервые приведен подробный анализ содержания статей деловых газет и журналов середины XIX в., посвященных особенностям торговой политики. Приведены споры по поводу выбора пути для России: протекционизм или свободное развитие. Показано, насколько этот вопрос был актуальным для своего времени, изменения в законодательстве, таможенная политика государства. В нынешних геополитических условиях опыт предшественников будет весьма полезен и актуален для современников.

Ключевые слова: экономические газеты и журналы, протекционизм, фритредерство, торговля.

 

Специальных исследовательских трудов, в которых рассматривается развитие деловой прессы в России в целом или анализируется контент отдельных газет и журналов экономического характера на сегодняшний день существует не так много: это работы: А.Н. Боханова (1984), А.В. Предтеченского (1986), Д.Н. Нечаева и В.В. Тулупова (2006), Б.И. Есина (1971, 2005), Веселовой (2017). К числу исследованных изданий на данный момент можно отнести «Вестник промышленности» и «Акционер» Ф.В. Чижова (Сурнина, 2011), «Биржевые ведомости» К.В. Трубникова (Силантьев, 2013), «Экономический указатель» и «Экономист» И.В. Вернадского (Сурнина, 2016), «Производитель и промышленник» (Сурнина, 2018), «Промышленная газета» (Сурнина, 2017), «Промышленный листок» (Сурнина, 2017).

 

Исторический контекст темы

В середине XIX века общество раскололось на два лагеря: тех, кто выступал за протекционизм, и тех, кто были сторонниками фритредерства, т.е. свободной торговли. Поэтому не удивительно, что значительной по объему опубликованных в деловых газетах и журналах материалов является тема торговли и установления тарифов на различную продукцию.

В 1857 году правительство утвердило новый таможенный тариф, который снизил ввозные пошлины по большинству товаров. Необходимо отметить, что председателем тарифного комитета был Л. В. Тенгоборский, сотрудник «Экономического указателя» (1857–1861) И.В. Вернадского, который был пионером среди редакторов, выпускающих деловые периодические издания.

В январе 1857 года министр финансов П.Ф. Брок представил Государственному Совету проект нового тарифа. Так как тариф 1850 года дал положительные результаты, он стал основой нового тарифа. Понижение пошлин благоприятно отразилось и на таможенном доходе, который увеличился и в общей сумме, и по большинству отдельных статей. В новом тарифе были сделаны следующие главные изменения:

1. Понизились оклады на ввозимые «жизненные припасы». Производилось это и в интересах российских потребителей, и за счет роста потребления доходов казны, а также с целью предотвращения контрабанды,
2. Понизились пошлины на сырье и полуфабрикаты, если те в достаточном количестве не производились на российских фабриках и заводах (бумажная пряжа, чугун (разрешен к привозу), железо, химические продукты и др.

В целях борьбы с контрабандой уменьшены пошлины для 380 статей. Упрощена и классификация тарифа: вместо 472 статей в нем осталось только 367 статей, из них товары по 298 статьям облагались таможенной пошлиной, по 60 – разрешены для беспошлинного ввоза, а по 9 – запрещены для ввоза. Таким образом, новый таможенный тариф представлял собой еще одно послабление в пользу системы свободной торговли. Несмотря на то, что он ограждал основную массу русских промышленников от иностранной конкуренции, призывы фритредеров, выступавших за свободную конкуренцию, как необходимое условие выхода на мировой уровень промышленного производства, не оставались в России без внимания. Утвержден тариф 25 мая 1857 года и сразу же вступил в действие. Тем не менее, большинство представителей русской буржуазии выражало недовольство принятием тарифа 1857 года, так как не были учтены их пожелания.

 

Протекционизм как путь развития торговли в России

Ярким представителем протекционистов был Ф.В. Чижов, на страницах своих изданий «Вестника промышленности» (1858–1861) и «Акционера» (1860–1863), отстаивавший интересы купечества, заинтересованного в государственной поддержке. На другой стороне находился И.В. Вернадский, в яростной борьбе выступавший за фритредерство. Например, в «Экономическом указателе» (1857–1861) с радостью отмечалось, что «свободная торговля перестает быть утопиею теоретиков», приводились примеры отмены пошлин во Франции на ввоз шерсти и хлопчатой бумаги в надежде, что подобные действия будут поддержаны другими странами¹. Чижов в «Вестник промышленности» придерживался другого мнения в отношении фритредерства, он поддерживал капиталистов, опасавшихся, что наплыв иностранной продукции может погубить отечественное производство.

На страницах «Вестника промышленности» утверждалось, что большую роль как в развитии торговли, так и в развитии промышленности играла именно протекционистская таможенная политика правительства, которая, «согласна с потребностью страны»² и составляет «жизненный вопрос нашего времени»³.

О том, что купечество выражало недовольство своим положением, что ему не хватало поддержки со стороны государственных структур, свидетельствует письмо А.П. Шипова к Чижову от 1 апреля 1861 года, в котором сообщалось, что на предстоящей Нижегородской ярмарке купцам «надобно жаловаться на положение торгую­щих», нечего убаюкивать себя тем, что «все хорошо идет», что ни­что не страдает»⁴.

С первых номеров «Вестник промышленности» призывал правительство к протекционизму отечественной промышленности. Например, необходимость поощрения собственных производителей высказывалась в статье Клуна: «Покровительство, оказываемое нашей промышленности (имеется в виду австрийская промышленность. – И.С.), слишком велико; хорошо, когда оно ее поддерживает, но не дает засыпать, иначе оно вредно, не только потребителям, но и самим фабрикантам»⁵.

Чижов сознавал необходимость выработки нового таможенного тарифа, указывал правительству на это через печать. Еще до выхода «Вестника промышленности» в дневнике 23 января 1858 года он на нескольких листах размышлял, предлагая разделить все товары на разные категории (всего шесть категорий)⁶. Среди них он выделяет «предметы нужды для большинства народонаселения», относя к ним спиртные напитки, чай, сахар, кофе. Чижов считал, что чем меньше пошлина на подобного рода товары, тем больше их потребление, что существенно может повредить здоровью. Тем не менее слишком высокой пошлина на подобную продукцию быть не должна, так как здесь имеет место народная закоренелая привычка (в потреблении водки).

Предметы роскоши для богатого населения Чижов предлагал облагать высокой пошлиной, оправдывая ее выгодами, которыми пользуются обеспеченные граждане. Заметим, что пожелания Чижова учли в таможенном тарифе от 3 июня 1868 года: понижение ввозимых пошлин затронуло в основном сырьевые и потребительские товары с целью поощрения их ввоза и увеличения таможенного дохода, а также противодействия контрабанде. Достаточно сказать, что в первое пятилетие после 1868 года таможенный доход государства увеличился более чем на 50% в сравнении с предыдущим пятилетием. А с 1877 года таможенные пошлины начали взимать золотой валютой, что сразу увеличило их номинальную стоимость на 25%. До 1891 года все таможенные пошлины были направлены на поддержание развития отечественной индустрии.

Что касается идей свободной торговли, в середине XIX века они стали весьма популярны в Европе среди экономистов и политиков. В период подготовки первых номеров журнала Чижов много времени отводил изучению фритредерства и возможности его применения в России.

В этой связи он изучал работы Мишеля Шевалье, горячего сторонника свободной торговли, который вместе с Жеромом Бланки, Леоном Фоше (французским политическим деятелем) и Жозефом Гарнье (французским политэкономистом) основал французскую лигу свободной торговли. Чижов писал: «…в этой книге (книге Шевалье. – И.С.) очень многим можно воспользоваться. В ней удачно показаны теоретические недостатки системы свободной торговли и значение торгового равновесия (баланса). Но автор тоже отъявленный защитник системы свободной торговли, что для меня именно хорошо потому, что прояснят дело беспристрастнее. Способы и пути перейти от покровительства к свободе очень умеренные»⁷.

Ознакомившись с трудами европейцев относительно свободной торговли, Чижов пришел к выводу, что вопрос о свободной торговле и о покровительственной системе невозможно решить в России в таком виде, в каком он принимается в Западной Европе. Вызвано это в первую очередь различием в развитии: Россия, по мнению Чижова, развивалась медленнее, шла часто совершенно другими путями, преобразовать себя вдруг, то есть перейти сразу к свободной торговле, «было бы бессмысленно»⁸ из-за плохого состояния дорог, привязанности работников к определенному помещику, отсутствия рынка наемных рабочих, частных банков и кредита. Западные страны опережали Россию в промышленном развитии, поэтому свободная торговля для них приемлема. Забыть все особенности своего исторического развития, а тем более вводить какие-либо европейские экономические модели в России нельзя: «Я, – писал Чижов, – не в состоянии был бы ни слова сказать против свободной торговли во Франции, где она <…> способствует благосостоянию бедного класса народонаселения. Но у нас прежде надобно уравнять положение рабочего нашего с рабочим <в> других странах; уравнять тремя путями: улучшением дорог, более правильным разложением пода­тей, чтоб они не ложились всею массою на бедных, и третье – увеличением средств к народному образованию. Все пошлины таможенные, <…> увеличивающие цену произведений, нужных бедняку, должны быть уничтожены, а все другие поддержаны…»⁹. На том же этапе общественно-экономического развития, на котором находилась Россия, свобода торговли могла лишь отнять «то небольшое приволье в жизни труженика (купца, промышленника. – И.С.), которое он успел приобрести себе своим настойчивым трудом и своею смелою предприимчивостью»¹⁰.

Примечательно, что спустя три десятка лет, в 1890 году, Д.И. Менделеев, будучи членом совета торговли и мануфактур, опубликует книгу «Толковый тариф», в которой объяснит, почему для России необходима охранительная система. Менделеев рисовал радужные картины благополучия, которое сможет достигнуть Россия с развитием промышленности, причем это развитие, по его мнению, должно было наступить только под влиянием покровительственных пошлин¹¹. В своем труде Менделеев ссылался на труды немецкого экономиста Фридриха Листа (1789–1846), который первый выступил против учения о «приложимости» свободной торговли ко всем странам и настаивал, что страны с мало развитой промышленностью должны защищаться от наводнения рынка иностранными товарами путем введения таможенных пошлин, чтобы не способствовать развитию иностранной промышленности. В подтверждение правильности положения Листа Менделеев привел пример Англии, которая, по его мнению, только потому могла развить свою промышленность, что в XVII–XVIII веках придерживалась системы покровительства. Также в защиту охранительных пошлин он привел пример быстрого развития нефтедобывания в России, которое он связывал исключительно с введением в 1860-х годах пошлин на американский керосин.

Изменение таможенной политики России тревожило и экономистов Франции. По этому поводу Горн, иностранный корреспондент «Вестника промышленности», писал: «Таможенное преобразование в настоящее время самый живой, самый горячий вопрос во Франции; это единственный вопрос, со времен Второй империи, который действительно взволновал всю страну: он представляет кроме того необыкновенную важность для будущего величия нашей торговли и промышленности; наконец он имеет не меньшее значение для всех прочих народов»¹².

Относительно тарифа «Вестник промышленности» вступил в полемику с «Санкт-Петербургскими ведомостями»¹³, которые упрекали московских заводчиков, просящих о введении охранительной пошлины на машины, допускаемые к свободному привозу. Во-первых, «Вестник промышленности» провел работу по выяснению личностей этих заводчиков, но так и не нашел их, во-вторых, использование в промышленности машин иностранного производства в России в то время было слишком дорогим, так как для управления ими требовались такие же дорогие специалисты, в-третьих, охранительные пошлины при ввозе каких-либо произведений иностранной промышленности потому и облагаются налогом, что «производство подобных предметов обходится у себя дороже»¹⁴. Следовательно, чтобы развить машинное производство в России и затем выдержать его соперничество с иностранным, и налагается подобная пошлина. Поэтому в «Вестнике промышленности» находили упреки «Санкт-Петербургских ведомостей» необоснованными.

В общем, говоря о торговле, Чижов в «Вестник промышленности» отстаивал мнение, что для того, чтобы поднять и оживить нашу торговлю, необходимо провести много изменений в торговом законодательстве, снять многие отжившие преграды¹⁵, но все же опираться на протекционизм.

 

Фритредерство как основа развития торговли

Вернадский был сторонником иной точки зрения. На страницах своего «Экономического указателя» он пытался отстоять преимущества свободной торговли. Четвертый номер журнала за 1857 год открывала статья «Тарифы в Америке и в Пруссии». Одним из главных препятствий для преобразования тарифов в Америке назван существующий покровительственный тариф. Отмечено, что немногие промышленники и предприниматели Соединенных Штатов согласятся на освобождение от налогов продукции и переход на свободную торговлю. Что касается Пруссии, там вне сомнения примут смягченный тариф в отношении железа, необходимого для народного богатства, и свеклы (для выгоды казны, страдающей всегда от высокой пошлины на сахар).

В № 7 за 1857 год опубликована полемическая статья «Современный вопрос», посвященная теме торговли. В ней рассмотрен материал из «Сына отечества» Ивана Михайлова, посвященный «запретительной системе торговли». Вернадский, выступая на защиту фритредеров, писал: «Напрасно думает господин Михайлов, что таможенную подать оплачивают только потребители иностранных товаров, следовательно люди зажиточные. Напротив, эта подать поднимает еще более цену жизни бедняка: при высокой пошлине он не покупает иностранного произведения, но зато дорого покупает свое худшее»¹⁶. И во Франции высокий тариф также мало содействует развитию и не может быть «причиною процветания этого государства»¹⁷. Живая конкуренция отечественных товаров с иностранными по сходной цене – явление естественное для экономики.

В доказательство этого Вернадский поместил в журнале статью «Гамбургское общество свободной торговли и австрийское промышленное положение»¹⁸. Важной задачей общества являлось уничтожение Зундской пошлины, которого потребовали от Дании Соединенные Штаты Северной Америки. Пошлина взималась Данией в XV–XIX веках за проход иностранных судов через пролив Эресунн (Зунд). Швеция в 1855 году сняла большую часть существовавших запрещений, что привело к ее популярности на Западе за последние два года. То же самое было с Францией, с Великобританией, с Португалией и другими странами Европы, которые в свое время значительно снизили тарифы. Потому для Вернадского нет сомнения, что новый закон в Австрии, основанный на свободном соперничестве, будет весьма эффективным для экономики страны: «С настоящего времени можно считать, что протективное начало окончило свое существование в Голландии, и идеи свободной торговли и равномерного (фискального) тарифа получили первое применение на континенте»¹⁹.

Данная тема продолжалась и в статье «Протекционисты»²⁰. Ее автор, В.П., предлагал покончить с промыслами, «напрасными и неживучими», путем именно свободной торговли. Что же касается защитников отечественной промышленности, им необходимо исследовать все ее сильные и слабые стороны, выявить причины, по которым она не сможет состязаться с иностранной, и начинать действовать в целях ее улучшения.

Удешевлению работы и произведений труда также должно способствовать уменьшение пошлины на жизненные припасы, например, на чай и кофе, которые сейчас потребляет и рабочий класс²¹. «Сколько предметов неоспоримой пользы должны понизиться в цене с понижением тарифа»²², – пишет Вернадский. Также необходимо снижать тарифы и на аптекарские товары, так как от этого зависит народное здоровье.

В № 24 в «Политико-экономическом обозрении» обнародован новый таможенный тариф по европейской торговле Российской империи и Царства Польского и по Закавказью, вступивший в силу 28 мая 1857 года: приведены снижения на все продукты²³. В статье отмечалось облегчение подобного рода и в международных сделках: так, во Франции понижена ввозная пошлина на серу по случаю употребления ее против болезни винограда.

Тема свободной торговли вызвала небольшую полемику между «Экономическим указателем» и «Северной пчелой». Ответ на замечания последней мы находим в № 25 за 1857 год: Вернадский остается верен преимуществам свободной торговли, однако и соглашается с автором «Северной пчелы» Сергеем Яхонтовым в том, что молниеносно Россия не готова провести подобную реформу, действия в отношении понижения тарифов должны быть постепенными и сбалансированными²⁴.

Говоря о монополии внутреннего рынка, данной в 1822 году нашим фабрикантам, экономист А.И. Бутовский, сотрудник журнала «Экономический указатель», отмечал, что именно она, с одной стороны, и послужила развитию нашей мануфактурной промышленности, с другой, – сделала основой нашей экономической системы именно земледельческую промышленность. По тарифу, введенному в действие в 1842 году, главные изменения заключались в отмене большого числа запретительных статей, однако нельзя было ввозить: альбомы, дорожные аптечки, золотошвейную, золототкацкую работу, белье и платье в сшитом виде, кофейные суррогаты, набивные ткани, некоторые мелкие предметы (зонтики, подвязки и др.). Причем пошлины на товары роскоши увеличили на 20–30%. Плюсы тарифа в том, что снизились пошлины на какао и пряности, отменились – на сельскохозяйственные машины. К результатам тарифов 1822 и 1841 годов Бутовский также отнес и рождение такого явления, как контрабанда, особенно распространенного в пограничных населенных пунктах. «Все убеждает, что у нас уже истек период полезного применения строгой запретительной системы к развитию мануфактурного дела»²⁵, – утверждал Бутовский. Именно поэтому в 1850 году начали переход от запретительного тарифа к охранительному. Тариф подробно разобран в его статье; отмечено, что вследствие его введения заметно оживилась внешняя торговля и преимущественно экспорт.

Так, тариф 1850 года разрешил ввоз 64 товаров из 89, которые запрещались тарифом 1841 года. Главное снижение пошлин касалось сырьевых полуфабрикатов и фабричных товаров, что облегчало ввоз изделий, необходимых для развития промышленности. Однако промышленникам, фабрикантам и заводчикам, которых поддерживал министр финансов Ф. П. Вронченко, в новом тарифе все же удалось отстоять запрет на ввоз железа и чугуна морем. Это объясняется тем, что большинство горнопромышленников были тесно связаны с казной и выполняли государственные заказы.

Тем не менее, таможенный тариф 1850 года стал первой брешью в запретительной системе внешней торговли, господствовавшей в России с 1822 года. Бутовский так характеризовал его: он «отличался крайней осторожностью; он имел свойство предостерегающей меры»²⁶. Несмотря на снятие запрещений и на уменьшение пошлин, соперничества между отечественными производителями тариф не дал. Ограниченное усиление привоза иностранных товаров не могло оказать никакого влияния на внутренний сбыт отечественных изделий. Не привело это и к их удешевлению. Самое существенное плюсом тарифа 1850 года стал беспошлинный допуск некоторых сырых материалов и понижение пошлин на некоторое сырье, в том числе на химические продукты. Даже в середине XIX века экономисты понимали, что действие тарифа «было более моральное, чем экономическое»²⁷. Он являлся лишь первым опытом на пути к свободной торговле и не достиг своей цели: удерживал запретительную систему вследствие слишком высоких пошлин, почему внутренняя промышленность и не могла почувствовать побуждения иностранного соревнования.

В качестве пользы фритредерства приводился опыт западных стран. Так, в «Экономисте» (1858–1865) И.В. Вернадского представлен краткий очерк истории протекционизма в Европе (Франции, Испании, Англии) и отмечалась, что подобная политика никакого «благодетельного влияния» не несла. Например, в Англии во времена царствования Вильгельма III парламент в 1697 году запретил ввоз французских шелковых материй, а в 1701 году запрет распространился на китайский и индийский шелк. При этом начала распространяться контрабанда, неминуемое следствие запретительной системы, английские фабрики беднели, некоторые из них даже были уничтожены. Так продолжалось до 1824 года, отмечал автор, когда Вильям Госкиссон, «умный министр» торговли, отменил данную систему. И с 1826 года, спустя почти целое столетие, запрещение на ввоз иностранных шелковых изделий перестало существовать в Англии. Понизили и пошлину на шелк. «Едва успел только закон отменительный возыметь силу противу закона запретительного и уничтожить его, как вместо 175 фабрик, в тот же 1826 год явились 266-ть, из 780 000 ткацких станков выросла цифра до 1 180 000, и фабриканты успели удовлетворить требованию и заказам»²⁸.

Те же положительные результаты показывала и отмена протекционизма в Испании, Бельгии, Франции. Подобные примеры, приводимые в издании Вернадского, несомненно, демонстрировали плюсы свободной торговли и отмены запретительной системы.

«Свобода для торговли действительно необходима. Возвышенная пошлина на товары или запрещение ввозить их – ненадежная запруда»²⁹, – полагал Вернадский в материале «Заметка». Именно потому тариф 1857 года, по его мнению, заслуживал одобрения.

 

Полемика между протекционистами и фритредерами

В отношении свободной торговли «Экономический указатель» полемизировал с «Вестником промышленности». В № 102 за 1858 год Вернадский опубликовал ответ сотрудника своего журнала Н. Мурра на материал Скуратова, вышедшей в № 5 «Вестника промышленности»³⁰. Предметом дискуссии стал протекционизм, который поощрялся на страницах «Вестника» и так категорично отвергался «Экономическим указателем»: «Скуратов утверждает, что наша торговля выиграла от охранительного тарифа и приводит в доказательство, что наши внешние обороты возросли в 32 года от 92 до 246 милл. рублей»³¹. Свою правоту Мурр аргументирован возросшими только за одно десятилетие в два раза показателями английской и американской торговли, основанной на принципах фретредерства.

И.К. Бабст, ставший в 1858 году одним из издателей и авторов «Вестника промышленности», в 1857 году сотрудничал в «Экономическом указателе», где опубликовал теоретическую статью «Теория и практика» (№ 5 за 1857 год). Посвящена она свободной торговле и охранительной системе. Бабст прекрасно понимал купцов, которые ищут самых дешевых цен при покупке товаров и самых дорогих – при продаже. Размышляя о плюсах и минусах свободной торговли, публицист пришел к выводу, что она, конечно же, выгодна, и с точки зрения экономики, и с точки зрения живой конкуренции между производителями. Естественно, он не призывал сразу же переходить на новую систему, а говорил о постепенной смене политики. «Только в промышленно неразвитых странах производители стараются нажиться при помощи дорогих цен и не хотят согласиться, что самое правильное производство, самый правильный сбыт бывает только там, где стараются искать барыша в увеличении рынка, и расширяют последний не высокими монопольными ценами, а экономией и расчетливостью в издержках производства и дешевыми ценами»³².

Через несколько лет, в 1860 году, в № 162 «Экономического указателя» сообщалось об успешно прошедшей в Москве первой публичной лекции Бабста, напечатанной в № 19 “Московских ведомостей”». Однако отмечалось, что она произвела на журнал странное впечатление, так как было читано «нечто вроде протекционизма»³³, Бабст упрекался в том, что он «отказался от идеи свободной торговли и признал ее недостижимою»³⁴. Кроме того указывалось, что Москва всегда отличалась особенным взглядом, эгоистическим и далеко не широким, на народно-хозяйственные явления. Скорее всего, здесь имеются в виду споры между западниками и славянофилами. Последние и были представителями второй столицы и в отличие от петербуржцев, тяготевших к западным путям развития, всегда выступали за самобытность России.

В одном из февральских номеров «Акционера» за 1860 год без подписи опубликована статья, поводом для напечатания которой послужил вышеупомянутый материал из «Экономического указателя». Автор статьи в «Акционере» называет лекцию «своей», а принадлежала она Бабсту, становится очевидным, что полемику по данному вопросу вел именно он.

Бабст ответил «Экономическому указателю»: «…я же, недостаточный и смиренный труженик, ищу покуда одного, об одном и думаю, что нам покуда удобно, что выгодно, и как бы нам добиться свободы промышленности и торговли между Москвою и Нижним, между нашим Югом и Севером, Востоком и Западом»³⁵. Задаваясь вопросом, возможна ли у нас полная и неограниченная свобода торговли, Бабст описывал незавидное экономическое положение России: «…у нас нет дорог, <…> нашему работнику нельзя перейти без позволения с места на место, <…> у нас нет кредитных учреждений, <…> наша промышленность не имеет еще права заявлять свои требования, <…> даже лучшие и образованные люди говорят, что у нас частные банки без участия правительства невозможны». Бабст заключал, что на данном этапе Россия может «сломать себе шею», «бросившись разом, очертя голову, на пути полной и неограниченной ничем конкуренции в международной торговле»³⁶. Также он заметил, что «нет ничего неприятнее и досаднее, когда заставляют Вас вступать в праздное, ни к чему не ведущее словопрение в вопросах, до такой степени ясных, что в них, казалось бы, не могло быть никакого сомнения»³⁷.

Через несколько номеров полемику по поводу свободной торговли продолжил Ф.Е. Тернер: он призывал Бабста к разъяснениям в отношении его высказываний и настаивал, что столь категорично отвергать принципы свободной торговли нельзя.

На этом дискуссия не окончилась, и в следующем номере «Экономического указателя» последовала заметка без указания автора «Еще г-ну Бабсту», где четко сказано, что охранительные пошлины являются «налогом на многих потребителей в пользу немногих производителей»³⁸. Подчеркнуто, что в ответе «Экономическому указателю» Бабст «расходится, если те только с прежними убеждениями, то сам с собой, и, желая избежать крайностей, не попал еще в середину»³⁹. Обозначено и значение свободной торговли для развития торговли международной. Свою же правоту в отношении свободной торговли автор «Экономического указателя» подытожил «верными словами» профессора политической экономии Санкт-Петербургского университета И.Я. Горлова: «Внешняя торговля знакомит народы с новыми для них предметами и возбуждает в них желание из потребности, <…> внешняя торговля <…> делается началом экономического успеха, <…> она соединяет народы узами взаимных выгод и чрез то иногда, по крайней мере, устраняет войны или делает их менее продолжительными»⁴⁰.

В № 150 за 1859 год «Экономический указатель» начал полемику с другим экономическим изданием – «Журналом для акционеров» (1857–1860) К.В. Трубникова. В № 147 за 1859 год «Журнала для акционеров» советовалось обратиться к «совершенно новому лекарству от всяких экономических зол», подразумевая под этим возвышение покровительственных пошлин привозного тарифа, и в особенности рекомендовалось распространить его на ввоз машин⁴¹. Автор журнала Вернадского Тернер категорически данное утверждение не принял: при дефиците железа, даже если на его ввоз снизить ввозные пошлины, мера никак не поможет развить производство машин в России, «тут никакие охранительные пошлины не помогут!»⁴². Пожалуй, здесь стоит согласиться с последним: Россия еще не была готова к производству машин.

Итак, в ходе полемики в журнале Вернадского утверждалось, что, признавая идеи свободной торговли, Бабст в то же время указывал на полезность охранительных пошлин, предполагал, что их удалить можно лишь тогда, когда внутренняя торговля станет вполне свободна и считал необходимым ограничивать ее вмешательством правительства. Это и был умеренный протекционизм, против которого выступал и сам Вернадский, и сотрудники его журнала. Вмешательство правительства, по их мнению, возможно лишь для устранения насилия и опасности, потому что именно безопасность является основной целью любого правительства.

 

«Промышленный листок» М.Я. Киттары о протекционизме и свободной торговле

Газета Киттары «Промышленный листок» также не обошла вопрос «протекционизм или фритредерство» стороной: в № 22 за 1858 год напечатана статья Н. Андреева «Несколько слов о торговых системах». В ее основе – полемика, возникшая после выхода во Франции сочинения Лекьена «О свободной торговле и о таможенных пошлинах». Как отмечается в статье, на сочинение горячо отреагировал Мишель Шевалье, поклонник свободной торговли. Андреев указал, что его ответ опубликован в №№ 56–58 «Экономического указателя». В свою очередь на страницах “Промышленного листка” планировалось напечатать несколько статей из Moniteur Indastriel, «где с подробностью и знанием дела опровергается учение знаменитого экономиста Франции»⁴³. В статье Андреев заметил, что в пылу споров сторонники двух противоположных систем «слишком исключительны и односторонни в своих положениях». Данный материал снабжен примечанием: «Редакция “Промышленного листка”, не желая быть одностороннею в экономических вопросах и принимая в основание их решения «теорию, практику и историю», считает нужным заметить, что она не может вполне согласиться с некоторыми положениями автора <…> да не покажется никому странным, что на одних и тех же страницах будут встречаться статьи разного направления: не все имеют досуг следить в одно время за разными журналами; притом, разбирая противоречивое мнение, рецензент обыкновенно старается более выставить несправедливую сторону, говоря о справедливой вскользь и помещая на первом плане защищаемое им мнение. От этого читатель не имеет возможности обнять вопрос в его полноте, обсудить его беспристрастно, а между тем для ясного понимания вопроса и для верного разрешения его необходимо выслушивать обе стороны, дать полную свободу говорить той и другой»⁴⁴. Возможно, Киттары, опасаясь острой полемики, был осторожен в оценках происходящих в стране изменений, поэтому какую-либо четкую позицию «за протекционизм» или «за фритредерство» его не занял, однако, отметим, что суть споров отразилась достаточно объективно на страницах «Промышленного листка».

Возвращаясь к статье Андреева, необходимо заметить, что симпатии автора были на стороне протекционистов: «…мы глубоко убеждены, в том, что охранная система, налагая на общество временные пожертвования, содействует развитию производительных сил народа, а следовательно, и общественного богатства, и благосостояния»⁴⁵. Однако он не отрицал полностью принцип свободной торговли и настаивал, что осуществить его будет возможным лишь тогда, когда «все народы земного шара будут находиться в одинаковых, как политических, так и экономических условиях»⁴⁶.

В № 28 газеты представлены основные положения учения М. Шевалье о свободной торговле, в примечании к материалу пояснялось, что каждый читатель вправе сам «беспристрастно оценить достоинство положений и выводов той и другой школы»⁴⁷. Тем не менее назвать этот материал нейтральным невозможно, каждое положение Шевалье оспорено в весьма жесткой форме, а деятели, являвшиеся протекционистами по своим убеждениям, названы «лучшими головами».

К разбору протекционизма «Промышленный листок» вернулся уже в № 49, в связи с анализом состояния промышленных дел в Испании, где господствовал сильнейший кризис, однако охранительный тариф она сохранила, уничтожив запретительные пошлины. Автор материала ищет причины бедственного положения Испании в английской контрабанде и бессилии правительства, которое не может «остановить наплыв в государство английских товаров <…>. Пусть испанское правительство употребит решительные меры против этой беззаконной контрабанды, пусть оно обеспечит за своими рабочими те 150 милл. фр., которые оно теперь передает манчестерским мастеровым, и тогда кризис прекратится надолго»⁴⁸. Следствие подобных действий – возможность вздорожания некоторых мануфактурных произведений, но, как указано в статье, эта дороговизна, при увеличении рабочих сил, скоро приведет к понижению цены, что и произошло во Франции, где, благодаря мудрому и дальновидному правительству, заработная плата увеличилась, начиная с 1820 года на 50%, между тем, как цены фабричных изделий упали в то же время на 400%⁴⁹. Автор статьи убежден, что Испания служит прекрасным примером того, как поступать не нужно.

С № 50 «Промышленный листок» вступил все же в полемику с «Экономическим указателем» Вернадского по вопросу о свободной торговле. А.Х., автор материала, ответил на статью «Ошибочные увлечения не экономистов» и упрекнул Вернадского в несправедливости его замечаний, касающихся исключительно грамматической стороны статьи г. Ушинского, напечатанной в № 10 «Промышленного листка»: «1) г. Ушинский принял программу «Экономиста» за программу «Экономического указателя». 2) г. Ушинский произносит неправильно английское слово «фрайтредер» вместо «фретредер» <…>. 3) г. Ушинский ошибочно прочел имя французского писателя Гуран, вместо Гуро. Наконец, 4) г. Ушинский пишет вместо Неболсин Небольсин»⁵⁰. По мнению А.Х., необходимо было указывать журналу Вернадского не на данные грамматические неточности, а вести спор вокруг тезисов, выдвигаемых Ушинским: «…вместо того, чтобы бездоказательно относиться с высоты величия ко всем противникам свободной торговли, лучше бы доказать неопровержимыми доводами, что она приложима в каждом государстве при существующих общественных началах»⁵¹.

Из поля зрения авторов «Промышленного листка» не ускользнули и западноевропейские изменения. Так, в № 25 за 1858 год газеты сообщалось (со ссылкой на журнал Austria) об изменениях таможенного тарифа в Греции (некоторые процентные ставки возросли более, чем на 5%) и о недовольстве местных купцов, которые отказывались принимать товары, привезенные из других стран; в № 74 отмечалось, что бельгийское правительство допустило свободный ввоз железа для приготовления машин, механических инструментов и прочих изделий, сказано, что Economiste Belge «справедливо рассуждает о тех выгодах, которые могут произойти от этого для бельгийской фабрикации машин, промышленности и торговли»⁵². Подобное же распоряжение было ранее введено правительством относительно льняной пряжи, и эти меры не причинили никакого вреда местным прядильням, а, напротив, научили бельгийских фабрикантов производить лен дешевле.

Однако здесь необходимо заметить, что, несмотря на дискуссию по вопросу о свободной торговле, «Промышленный листок» все же высоко оценивал журнал Вернадского: в № 77 газеты «Экономический указатель» назван «журналом прогресса», «поборником свободного труда и торговли»⁵³.

 

Вопросы развития торговли в «Народном богатстве» и «Промышленной газете»

Важно отметить, что на страницах «Народного богатства» (1862–1865) И.П. Балабина отстаивались принципы свободной торговли. Так, в №№ 3 и 6 за 1862 год опубликован материал «О свободе торговли» анонимного автора, где без сомнения отрицался протекционизм: «Во всякой промышленности, которая пользуется покровительством, известное количество как самого обрабатываемого вещества, так и труда совершенно пропадает»⁵⁴. Выдвинутый тезис доказывается на примере Англии, где проведенная Робертом Пилем (британский государственный деятель XIX века. – И.С.) реформа принесла английской казне прибыль более 50 миллионов рублей серебром. Автором приведены основные этапы реформы; таможенные тарифы, вводимые различными государствами, служат лишь «неисчерпаемым источником вражды и распрей» между ними. Ссылаясь на теорию А. Смита, автор подчеркивал, что торговля, напротив, должна служить «залогом союза и дружбы» между странами⁵⁵.

Борьба между протекционистами и фретредерами продолжалась и в середине 60-х годов XIX века. Об этом свидетельствуют материалы из «Промышленной газеты» (1865–1867) В.Я. Швиттау.

Уже с первого номера издания (напомним, газета начала выходить в январе 1865 года. – И.С.) тема свободной торговли стала ключевой. «Внутренний отдел» открывало обозрение «Свободная торговля или система охранительных пошлин», в ней говорилось, что на протяжении XIX столетия учеными ведется борьба, какая из систем выгоднее и полезнее для экономики государства. Для доказательства плюсов и минусов обеих приводились примеры иностранных государств. Так, «Ирландия, в сравнении с Англиею, представляет плачевный пример следствий влияния свободной торговли»⁵⁶. Природа всем наделила первую: почвой, минеральными богатствами, умеренным климатом, изобилием рыбы. И принципы свободной торговли «парализуют совершенно развитие ее промышленности»: «Если бы Ирландия могла избавиться от этого врага, то праздношатающаяся часть народонаселения нашла бы занятия и средства к пропитанию на заводах и в рудниках, между тем как теперь целые массы этого злосчастного народа, гонимые голодом и величайшими бедствиями, уничтожены или оклеймены пороками и злодеяниями»⁵⁷.

Следствием свободной торговли станет не общий союз государств, а «общее подчинение народов, отставших в образовании, народам, первенствующим в промышленной и торговой деятельности и морской силе»⁵⁸, так как общий союз народов, по мнению автора статьи, возможен только для народов, стоящих на одинаковой степени развития промышленности, просвещения, политического образования, при этих «условиях может только развиваться свобода торговли, как это замечается в Соединенных Штатах»⁵⁹. Поэтому система самосохранения является единственным средством для поддержания равновесия между народами, стоящими на различной степени образования. Статья весьма объемная, занимала три номера, в конце автор настаивал на мысли: «…до тех пор, пока всякое государство старается подчинить общественный интерес человечества своему собственному, не может быть и слова о свободной или беспошлинной конкуренции с соседними народами, промышленное развитие которых находится в разной степени высоты»⁶⁰.

Положительное влияние охранной политики рассмотрено на примере Англии, которая «уже давно сознала этот принцип и соблюдала его в продолжение веков с устойчивостью и последовательностью, заслуживающими величайшего одобрения. Вот основание ее величия и силы и причина сохранения ее национальности»⁶¹. Автор статьи не делал утверждения голословно. Он проследил развитие экономики Англии, начиная с 1275 года, когда при Эдуарде I «казна впервые создала себе из таможенной системы источник дохода»⁶²: сначала пошлины взимались с вывозимых чисто английских товаров (шерсти, кожи и др.), потом перешли на систему ввозной пошлины. Даже развитию мощного торгового флота Англия обязана именно покровительственным мерам. Генрих III во время своего правления, 1216–1272 годы, запретил ввоз некоторых товаров, если они «не ввозились на английских судах с английским экипажем». В 1381 году Ричард III издал закон, по которому ни один подданный не мог отправить товар ни внутрь страны, ни в иное государство, иначе как на английских судах. При Елизавете I, правившей в 1558–1603 годах, был принят закон, воспрещавший иностранным судам принимать участие в английской рыбной ловле и кабатажной торговле (кабатаж – плавания коммерческого грузового или пассажирского судна между морскими портами одного и того же государства. – И.С.). В 1650 году по акту о судоходстве «все произведения азиатской, африканской и американской почвы могли быть ввозимы в Англию и Ирландию и колонии не иначе как на английских судах»⁶³. На рубеже XVIII и XIX веков «в Англии существовала только одна руководящая торговая идея – устранить чужую промышленность, хотя бы к ущербу собственных потребителей; и доныне целый ряд товаров: чай, сахар, кофе, спиртуозные напитки, табак, сало и т.п. подлежат в Англии гораздо высшей пошлине, нежели у нас»⁶⁴.

Сейчас же (т.е. в 1860 годы. – И.С.) в Англии применяются принципы свободной торговли, потому что она «находится в необходимости вывозить свои продукты; она открывает нам свои двери, зная, что никто не может войти в оные; отказывается от прошлого, клеймит систему, коей она обязана своим величием»⁶⁵.

Что касается Франции, Наполеон I придерживался сходных взглядов на свободную торговлю: «…страна, которая при существующих в мире обстоятельствах следует принципу свободной торговли, должна быть истерта в пыль»⁶⁶. После падения Наполеона Франция с 1815 по 1827 год пользовалась запретительной системой, что, по словам Пьера-Шарля-Франсуа Дюпена, удвоило мануфактурную силу страны.

Но протекционизм во Франции использовался еще во времена Людовика XIV (1643–1715), когда министр финансов Жан-Батист Кольбер довел промышленность Франции «до высшей степени процветания», поощряя «туземные (местные. – И.С.) изделия таможенными пошлинами, привилегиями и премиями саморазличнейших родов», а иностранные – облагая пошлинами⁶⁷. Такая политика получила название меркантелизма или кольбертизма.

Дальнейшие виды систем получили рассмотрение в статье «Нынешняя народно-хозяйственная система, названная промышленною». За политикой меркантилизма последовала физиократическая система, которая имела начало во Франции⁶⁸. Заключалась она в том, что природа составляла единственный источник богатства, а земледельческое сословие – единственное производительное, «все прочие занятия и именно промыслы и торговля бесплодны и непроизводительны, потому что вызывают только изменение в существующих уже предметах, не производя новых»⁶⁹. То есть физиократы противопоставили сельское хозяйство торговле и обрабатывающей промышленности, именно сельское хозяйство они воспринимали как единственное занятие, приносящие прибыль стране.

Тема продолжена и в последующих номерах. Говорилось, что нынешняя промышленная система обязана своим существованием Адаму Смиту и его сочинению «Исследование свойства и причин богатства народов». Богатство, по его теории, «заключается ни в золоте, ни в почве, а во всех полезных предметах, могущих служить к удовлетворению человеческих потребностей. <…> все богатство есть следственно произведение труда и природы»⁷⁰. Свободная конкуренция является неотъемлемым условием «доставить потребителю лучшие и дешевейшие товары». Само же государство должно «удерживаться от всякой производительности, потому что оно производит хуже и дороже, нежели частные лица: поэтому оно не должно владеть собственностию, но добывать все потребные для него средства налогами, которые должны на основании принципов равенства падать на различные отрасли чистого дохода»⁷¹. Разве Испания, Голландия, Франция, Англия не достигли могущества, славы и богатства при господстве меркальтильной системы? – задается вопросом автор статьи и продолжает, – почему же они все сейчас отвергают ее преимущества?

Что касается России, при Екатерине II в ремеслах и фабриках заметны были некоторые успехи, которым они обязаны льготам и преимуществам, дарованным императрицей «иностранным художникам и мануфактуристам»⁷². Но войны, континентальная блокада и торговые мероприятия других народов привели к тому, что Россия была стеснена в морских торговых сношениях, что повлекло разработку и производство собственного сырья. Неурожаи в Западной Европе в первой половине XIX века вызвали значительный вывоз земледельческих продуктов, что доставило России средство в продолжение некоторого времени покрывать платежи за ввезенные мануфактурные изделия⁷³. Но вскоре спрос на русские товары упал, связано это с тем, что Англия «в пользу своей аристократии ограничила ввоз зернового хлеба, а в пользу Канады – леса», тогда и начали в России разоряться фабрики и мануфактуры и тогда осознали преимущества покровительственной системы.

В 1821 году граф Нессельроде, став членом Государственного Совета, выступил с речью: «Россия вынуждена обстоятельствами прибегнуть к независимой системе торговли, русские произведения не находят за границею сбыта, внутренние фабрики разорены или близки к разорению: русские деньги все уходят за границу и самые солидные дома близки к падению»⁷⁴. И уже к середине XIX века иностранная торговля возросла благодаря контрактам, которые Россия заключила с Китаем и с другими соседними азиатскими странами (в 1855 году Россия подписала соглашение о торговле с Японией; с 1861 года Россия имела в Урге (прежнее название Улан-Батора. – И.С.) консульство и была в силу экономических и геополитических причин заинтересована в усилении своего влияния в этом регионе⁷⁵).

Тема свободной торговли рассмотрена и в статье «Табачная монополия». В странах, в которых не возделывается табак (как листовой, так и обработанный), его очень легко обложить пошлиной. В Англии, где выращивание табака запрещено, контрабанда достигла высших размеров. Акцизным распоряжением 1812 года в немецком Бадене установлено, что в каждом округе, где возделывается табак, находились хотя бы одни весы для взвешивания табака и с центнера следовало бы заплатить 25 крейцера акциза и 6 крейцеров весовых (денежная единица Австро-Венгрии, один гульден равен 60 крейцерам. – И.С.). Табак возделывается в Австрии и Венгрии лишь там, где для этой цели правительством специально выстроены деревни. Во Франции в 1797 году ввели пошлину на фабричный табак, то есть промышленники находились под строгим надзором и покупая табак листовой, и продавая готовый товар. С 1804 года данная мера принесла в государственную казну до 16 миллионов франков. За контрабандой во Франции следили строго. В России, как и в некоторых других странах Европы до 1828 года, ввели учреждение со штемпельными бандеролями: «…каждый фабрикант покупал необходимые ему бандероли в треть, но обязан был брать в течение года по крайней мере на 500 рублей»⁷⁶, но уставом об акцизе с табака от 4 июня 1861 года покупка бандеролей сильно возросла, особенно в Риге и Одессе – до 3 000 рублей. А за акцизные годовые свидетельства, дающие право приготовления и продажи табака, должны платить вплоть до 150 рублей. При таких пошлинах в среднем в доход шло только 54 процента.

В №№ 13 и 14 газеты печатался материал под названием «Стремление к заключению торгового и таможенного договора между государствами, участвующими в немецком таможенном союзе с Россиею». Из статьи очевидно, что инициатива создания такого союза исходила от немецкой стороны и для заключения данного договора именно Россия должна была изменить таможенную систему, то есть открыть ввоз товаров в Россию «в достаточной обширности». Речь шла о принципах свободной торговли, на котором и должен основываться будущий договор.

Автор статьи выступал категорически против такого развития событий, говоря, что «торговые договоры будут целесообразны только тогда, если они возвышают силу и дух предприимчивости у промышленников, если они не подавляют мужество и дух взглядом на темную будущность и если не приносят в жертву, по каким бы то ни было причинам, находящиеся в природе развития мануфактурные силы народа»⁷⁷. То есть при заключение любых торговых договоров должны непременно учитываться обстоятельства и особенности той или иной страны – участницы договора. В пример приводился немецко-французский торговый договор, по которому у французов был открыт германский рынок с умеренными пошлинами, а вот немцам не дозволялось доставлять свои изделия на французский рынок на столь же умеренных условиях. То есть свободная торговля в том или ином проявлении уже использовалась Англией, Францией, Германией. Производство различных товаров в этих странах достигло высоких уровней, поэтому они и отказались от протекционизма.

По-иному обстоит дело в России: «…у нас промышленность в отношении к Англии, Германии и проч., находится в периоде развития»⁷⁸; то есть политика охранных пошлин у нас еще весьма необходима. Со времен Петра I в России, как отмечал автор, политика протекционизма приносила нашей стране только выгоды. Лишь в 1816 году Россия впервые попробовала свободную торговлю и, удрученная горьким опытом, вновь вернулась к покровительственным пошлинам.

Тема была продолжена в № 24 в статье «Железная промышленность в Штирии в видах торгового договора с Россиею». Австрия, а точнее ее регион Штирия, поставляла в Россию 0,8–0,7 от всех изделий, вырабатываемых в железной промышленности. Кроме этого, в нашу страну ввозились кожи, стекло, галантерейные товары, в изготовлении которых мы еще не достигли значительных успехов. В настоящее время наиболее выгодно заключение торгового договора между Австрией и Россией, так как «в проект общего австрийского тарифа внесены значительные понижения именно на статьи, ввозимые в Австрию из России»⁷⁹.

В плане же развития торговых отношений России необходимо обратить свой взор на восточные земли Европы: Молдавию, Валахию, Сербию, Турцию, то есть «именно те страны, где промышленные наши произведения могут найти сбыт и куда можно вывозить сталь, железо и, в особенности, железные изделия»⁸⁰. В отношении же таможенного тарифа со странами-участниками таможенного немецкого союза в газете утверждалось, что для России выгоднее продолжать действовать по системе, оказавшейся до нынешнего дня для нее в столь высокой степени благодетельною⁸¹.

«Промышленная газета» выступала исключительно за протекционизм, видя в нем преимущества по отношению к фритредерству, говоря, что промышленность России именно благодаря такой политике сделала «исполинские успехи».

____________

 

Деловые периодические издания 1857–1865 годов выступали за развитие экономики и не важно, по какому пути пойдет России: оставив протекционизм (Чижов, Бабст, Швиттау), или же перейдя на фритредерство (Вернадский).

---

Примечания

1. Экономический указатель. 1860. № 158. С. 33.
2. Вестник промышленности. 1860. № 4. С. 19. Отдел «Смесь».
3. Там же. С. 20.
4. РГБ. Ф. 332. Карт. 61. Ед. хр. 2. Л. 1 об.
5. Клун В.Ф. Положение промышленности в Австрии // Вестник промышленности. 1858. № 3. С. 81. Отдел «Обозрение промышленности и торговли».
6. Запись от 23 января 1858 года // РГБ. Ф. 332. Карт. 2. Ед. хр. 9. Л. 13–14.
7. РГБ. Ф. 332. Карт. 2. Ед. хр. 9. Л. 13 об.
8. Запись от 23 января 1859 года // Там же. Л. 14 об.
9. Запись от 30 января 1858 года // Там же. Л. 15 об.
10. РГБ. Ф. 332. Карт. 2. Ед. хр. 9. Л. 15 об.
11. Подробнее см.: Русская мысль. 1917. Февраль. С. 66.
12. Вестник промышленности. 1858. Т. 2. № 4. С. 111.
13. Санкт-Петербургские ведомости. 1860. № 7.
14. Вестник промышленности. 1860. № 4. С. 26–27. Отдел «Смесь».
15. Там же. № 8. С. 83. Отдел «Обозрение промышленности и торговли».
16. Экономический указатель. 1857. № 7. С. 157.
17. Там же.
18. Там же. С. 160.
19. Экономический указатель. 1859. № 117. С. 286.
20. Там же. 1857. № 10. С. 217–224.
21. Там же. № 24. С. 547.
22. Там же. С. 548.
23. В сокращенном виде тариф приведен в № 24 «Экономического указателя» за 1857 год на с. 561–566.
24. Экономический указатель. 1857. № 25. С. 591.
25. Там же. № 43. С. 1009.
26. Соболев М.Н. Таможенная политика России во второй половине XIX века. Томск, 1911. С. 74–75.
27. Там же.
28. Экономист. 1859. Т. 2. Кн. 1. С. 35. Отдел «Исследования».
29. Экономический указатель. 1858. № 103. С. 1184.
30. С… Несколько заметок о начале свободной торговли // Вестник промышленности. 1858. № 5. Отдел «Науки».
31. Экономический указатель. 1858. № 102. С. 10039.
32. Экономический указатель. 1857. № 5. С. 112.
33. Там же. 1860. № 162. С. 100.
34. Там же.
35. Акционер. 1860. № 8. Февр., 19. С. 30.
36. Там же.
37. Там же. С. 29.
38. Экономический указатель. 1860. № 167. С. 203.
39. Там же. С. 204
40. Там же.
41. Там же. 1859. № 150. С. 1036.
42. Там же. С. 1039.
43. Промышленный листок. 1858. № 22. С. 85.
44. Промышленный листок. 1858. № 22. С. 85.
45. Там же. С. 86.
46. Там же. С. 85.
47. Там же. № 28. С. 109.
48. Промышленный листок. 1858. № 49. С. 193.
49. Там же.
50. Там же. № 50. С. 197.
51. Промышленный листок. 1858. № 50. С. 197.
52. Там же. № 74. С. 292.
53. Там же. № 77. С. 307.
54. Народное богатство. 1862. № 6. С. 5. Приложение к ежедневной газете «Народное богатство».
55. Народное богатство. 1862. № 6. С. 5. Приложение к ежедневной газете «Народное богатство».
56. Промышленная газета. 1865. № 1. С. 2.
57. Там же. С. 2.
58. Промышленная газета. 1865. №2–3. С. 2.
59. Там же.
60. Там же. № 4–5. С. 25.
61. Там же. № 6–7. С. 44.
62. Там же. С. 43.
63. Промышленная газета. 1865. №№ 6–7. С.43.
64. Там же.
65. Там же. № 9. С. 67.
66. Там же. С. 45.
67. Промышленная газета. 1865. № 27. С. 209.
68. Там же. С. 210.
69. Там же.
70. Там же. С. 211.
71. Промышленная газета. 1865. № 27. С. 211.
72. Промышленная газета. 1865. № 8. С. 57.
73. Там же. С. 57.
74. Там же. С. 58.
75. Яскина Г.С. История Монголии. XX век. М.: Институт востоковедения РАН, 2007. С. 18.
76. Там же. С. 3–4.
77. Промышленная газета. 1865. № 13. С. 99.
78. Там же. № 24. С. 186.
79. Промышленная газета. 1865. № 24. С. 185.
80. Там же. С. 186.
81. Там же. С. 187.

 

Библиография

Боханов А.Н. Буржуазная пресса России и крупный капитал. Конец XIX–1914 г. М.: Наука, 1984.

Веселова А.Ю. Журналы А. Т. Болотова «Сельский житель» и «Экономический магазин»: история издания // Вестник Моск. гос. ун-та. Серия 10. Журналистика. 2017. № 5. С. 124–150.

Есин Б.И. История деловой прессы 1702–1917. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2005.

Есин Б.И. Русская дореволюционная газета. 1702–1917 гг. Краткий очерк. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1971.

Нечаев Д.Н., Тулупов В.В. Деловые печатные издания России: Становление, специфика, тенденции развития. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 2006.

Предтеченский А.В. Экономические журналы первой четверти XIX в. // Общественная мысль в России XIX в.: сб. трудов Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР. Л.: Наука, 1986. Вып. 16. С. 7–18.

Силантьев К. В. Информационно-издательский комплекс К.В. Трубникова в условиях капитализации журналистики второй половины XIX века: автореф. дис. … канд. филол. наук. СПб, 2013.

Сурнина И.А. «Аскетическое служение промышленному миру…» (Ф.В. Чижов – редактор «Вестника промышленности» и «Акционера»). М.: Фак. журн. МГУ, 2011.

Сурнина И.А. «Экономический указатель» (1857–1861) – деловое издание И.В. Вернадского. М.: Фак. журн. МГУ, 2016.

Сурнина И.А. Газета Промышленный листок (1858–1859) М.Я.Киттары // Медиаскоп. 2017. № 3. 

Сурнина И.А. Промышленная газета В.Я. Швиттау в первый год издания // Вестник Московского университета. Серия 10: Журналистика. 2017. № 5. С. 119–141. 

Сурнина И.А. Газета Производитель и промышленник в системе дореволюционной деловой печати (начало выхода, программа издания, основной контент) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2018. № 5 (1). С. 30–35.