Ссылка для цитирования: Казакова С.А. Василий Каменский как редактор и издатель // Медиаскоп. 2017. Вып. 4. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/2392
© Казакова Светлана Алексеевна
аспирантка кафедры литературно-художественной критики и публицистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Россия),lettertosvetlana@gmail.com
Аннотация
Статья анализирует редакторскую и издательскую деятельность футуриста Василия Каменского. В работе рассматриваются основные этапы становления Каменского в этом качестве, начиная с его раннего опыта работы в альманахе «Весна» и «Первом журнале русских футуристов» и заканчивая самостоятельной организацией журналов и газет. В статье исследуются индивидуальные черты изданий футуриста и его роль как издателя.
Ключевые слова: футуристические издания, самореклама, самопрезентация, издательское дело, русский авангард.
Василий Каменский − разносторонне талантливая и на редкость предприимчивая личность. Он известен как футурист, авангардный художник, словотворец, авиатор, циркач, актер, новатор в области типографского искусства, идеолог жизнетворчества. Поэту посвящены работы В. Абашева (2000), З. Антипиной (2009), Ю. Герчука (1987), С. Гинца (1984), Г. Импости (1996), А. Крусанова (2010), В. Маркова (2000), Ю. Молока (1991), М. Полякова (1990), Н. Степанова (1966), А. Стригалева (1995) и других. Наряду с литературной и артистической жизнью важное место в биографии Василия Каменского занимает редакторская работа − малоизученный аспект его деятельности, который интересен в первую очередь тем, что представляет эту фигуру в новом качестве. Исследование редакторской и издательской активности Каменского проясняет некоторые моменты в его ранней биографии и истории футуристических изданий в целом, а также позволяет выявить специфические черты саморекламы поэта.
Альманах «Весна»
В молодости Василий Каменский работал конторщиком в бухгалтерии железной дороги, журналистом в газете «Пермский край», где публиковал стихотворения и заметки, актером в труппе А. Н. Помпы-Лирского, изучал агрономию на сельскохозяйственных курсах в Петербурге. Все эти эпизоды из жизни Каменского подробно отражены в известных мемуарах («Его-Моя Биография Великого Футуриста» (1918), «И это есть» (1927), «Путь энтузиаста» (1931), «Юность Маяковского» (1931), «Жизнь с Маяковским» (1940)). С 1908 г. по приглашению журналиста Н.Г. Шебуева Каменский стал заместителем главного редактора в журнале «Весна». Шебуев был известен читателям прежде всего как издатель сатирического журнала «Пулемет» (1905–1906), в котором высмеивал правительство, и «независимой» «Газеты Шебуева» (1906–1907), а также журнала «Весна» (издававшегося с 1908 по 1914 гг. с перерывами). За свою деятельность в «Пулемете» Шебуев был заключен в Петропавловскую крепость, и этот факт биографии вызывал уважение многих, в том числе Каменского.
По замыслу издателя, описанному в мемуарах «Моя жизнь», новый альманах должен был стать площадкой для юных и малоизвестных авторов: «<…> в то время, когда в литературе царила жесткая и жестокая кружковщина, которая молодому таланту не давала возможности себя проявить, если он еще не член кружка; в то время, когда произведения, подписанные неизвестной фамилией разночинца, не прочитываясь бросались в корзину редакции, − в это время я крикнул клич начинающим: "Идите ко мне и начнем!"» (Соболев, 2012: 7). Содержание журнала не удовлетворяло прессу, которая упрекала авторов в графомании. Тем не менее именно в «Весне» дебютировали многие известные писатели.
Воспоминания об этом периоде присутствуют в «Его-Моей Биографии Великого Футуриста» (1918): «Весной же из газет Я узнал об организации известным Шебуевым альманаха «Весна». Я показал свои вещи − Шебуев сразу встретил Меня чутко, широко, культурно. Он Мне предложил секретарствовать, помочь редактировать обильный матерьял стихов и прозы. Альманах «Весна» вышел красивым изданьем альбомного формата с рисунками талантливого Ив. Грабовского, но содержимое − слабо, бледно, неуверенно»1.
Эпизод знакомства с издателем литературного альманаха еще подробнее описан в более поздней автобиографии − «Путь энтузиаста»: «И я решил попробовать. Взял ночные любовные произведения, что посвятил Марусе, и понес с трепетом к прославленному Шебуеву, которого, кстати, очень хотел увидеть за слова "царский манифест для известных мест". Эти слова все знали, как и его "Пулемет", что прогремел на всю Россию и даже полез в тюрьмы. Пришел. Сердце колотится, как на экзамене. Передо мной за письменным столом сидел рыжеватый, бритый, в золотом пенсне, очень симпатичный улыбающийся Шебуев. Подумал: вот они какие бывают. Шебуев пригласил сесть, был необычайно приветлив, весел, остроумен. <…> Разговорились о взглядах, о вкусах. И о том рассказал я, какие лекции читаю студентам и каково мое мнение о состоянии современной литературы. Через час разговоров Шебуев предложил мне место секретаря редакции "Весны" и заявил, что намерен издавать еженедельный журнал. И предложил аванс. Вот он какой, этот Шебуев!»2.
Благодаря этой должности Каменский познакомился со многими знаменитыми деятелями литературы, в том числе сблизился и с футуристами. Как отмечает Н.А. Богомолов (2012), «"Весна"» − журнал, едва ли не самый насыщенный неожиданным материалом и с самой запутанной историей в журналистике начала ХХ в. "Весна" − журнал для начинающих, хотя там, конечно, печатались не только они. Только в 1908 г. там появлялись материалы, подписанные именами, первостепенными по тем временами, − Л. Андреев, А. Куприн, К. Бальмонт, печатались и вполне почтенные, хотя и не столь знаменитые: Ю. Беляев, Б. Бентовин, И. Гриневская и др. Но все-таки основу составляли те, у кого еще не было никакого или почти никакого литературного имени: Н. Гумилев и М. Зенкевич, В. Каменский и В. Хлебников, Игорь-Северянин и А. Аверченко, С. Ауслендер и П. Потемкин. В крайнем случае, набиравшие известность М. Кузмин (скандальный почти дебют в 1906 г., но первая книга стихов только в 1908 г.), С. Городецкий (нашумевшая "Ярь" в 1907 г.), А. Ремизов».
Роль журнала «Весна» в истории российской журналистики оценивается неоднозначно. Так, Владислав Ходасевич в своих мемуарах «Белый коридор» характеризует это издание как площадку для графоманов: «Журналист Шебуев, сотрудник "Раннего утра", толстощекий субъект, ходивший в огромных роговых очках, в рединготе брусничного цвета и в брусничного цвета цилиндре, нашел способ зарабатывать деньги на бездарностях. Он стал издавать журнальчик "Весна", в котором злосчастные авторы сами оплачивали столбцы, занятые их писаниями. Журнальчика никто не покупал, но Шебуев имел от него недурной доход»3. Георгий Иванов также пишет об издателе «Весны» довольно язвительно и к самому альманаху относится скептически: «Идея, пришедшая Шебуеву, была не лишена остроумия – объединить графоманов. Из тысяч "непризнанных талантов", во все времена осаждающих редакции, Шебуев без труда выбирал стихи, которые можно было печатать без особого "позора". Естественно, журнал "пошел". Поэты, которых он печатал, подписывались на журнал, распространяли его и раскупали десятки номеров "про запас". Другие, менее счастливые, тоже подписывались, не теряя надежды быть напечатанными по "исправлении погрешностей размера и рифмы", как им советовал "Почтовый ящик" "Весны". Самые неопытные и робкие, не мечтающие еще о "самостоятельном выступлении" – таких тоже было много, – раскупали "Весну", в свою очередь. Для них главный интерес сосредоточивался на отделе "Как писать стихи". Вел его, понятно, сам Шебуев. Под его руководством восторженные и терпеливые ученики перелагали "Чуден Днепр при тихой погоде" последовательно в ямб, хорей, дактиль, потом в рондо, газеллу, сонет. Все это печаталось, обсуждалось, премировалось, и число "наших друзей-подписчиков" неуклонно росло. Анкеты "Весны" о "Наготе в искусстве" и т.п. тоже привлекали многих. Набор и скверная бумага стоили недорого, гонорара, конечно, никому не полагалось»4. Однако Иванов склонен предполагать, что Шебуевым не руководил денежный расчет, и его намерение объединить начинающих писателей было вполне искренним, а бледность содержания объяснялась банальным отсутствием вкуса у издателя.
Так или иначе, «Весна» действительно сослужила хорошую службу для многих молодых авторов. Будучи редактором журнала «Весна», Каменский подружился и с Хлебниковым, который принес в редакцию свое произведение «Мучоба во взорах». Этот недолгий период в жизни Каменского стал поворотным в его судьбе: журнал стал пропуском в мир большой литературы. Шебуев писал об этом в своих воспоминаниях «Встречи»: «Ведь он у меня в "Весне" поместил свои первые стихи. 15 лет прошло, а как сейчас помню милое, добродушное, всегда оживленное лицо. Что-то ребячье было порой в нем. Любил он, да и до сих пор любит, ребячиться. Ребячеством полны его книжки. Я полюбил его за талант и за пафос молодости, которым он заражался и заражал. И предложил секретарствовать в "Весне" − этом журнале молодости и молодежи. Вместе с ним тогда у меня начинали печататься Северянин, Арк. Бухов, Н. Гумилев, Пимен Карпов, Георгий Иванов, Николай Карпов, Е. Курлов, Придворов, Гальперин, Агнивцев, Хлебников…»5. Впоследствии футурист и сам признавал, что установил связи с коллегами во многом благодаря «Весне»: «Поэт стал глубоко дышать воздухом своих товарищей по печатному слову»6. Сотрудничество Каменского с «Весной» было недолгим − всего 3 месяца, однако это была важная ступень в его литературной карьере.
«Первый журнал русских футуристов»
1914 г. стал переломным моментом в истории русского футуризма. С одной стороны, он победно шествовал по России, приобретал все большую известность и укреплял свои позиции на литературной арене. С другой стороны, отношения между участниками футуристического лагеря серьезно обострились, ознаменовав тем самым начало кризиса. Члены различных футуристических объединений постоянно конкурировали между собой, вступали в полемику из-за творческих разногласий. В этом смысле важную роль сыграло создание «Центрифуги» после разрыва Николая Асеева, Сергея Боброва и Бориса Пастернака с членами «Лирики» в январе 1914 г. Впоследствии группа выпустила первый коллективный альманах «Руконог» в конце апреля. В то же время 1914 г. характеризовался стремлением футуристических групп к объединению, которое выражалось, прежде всего, в совместных выступлениях, выпуске коллективных сборников, общих акциях. Произошла перегруппировка сил, в результате которой в марте 1914 г. вышел «Первый журнал русских футуристов»7 − издание, которое Лазарь Флейшман определил как «попытку широкой консолидации футуристических групп» (Флейшман, 2006: 524). Во-первых, к «Гилее» временно присоединился Игорь Северянин, порвавший с «Петербургским Глашатаем» в 1912 г. Во-вторых, гилейцы вступили в творческий альянс с «Мезонином поэзии» (В. Шершеневич, К. Большаков, С. Третьяков, Б. Лавренев). Однако попытка объединиться в «Первом Журнале Русских Футуристов» обернулась настоящей войной между членами «Первого журнала русских футуристов» и «Руконога», о которой еще будет сказано специально.
Издание задумывалось как орган печати, в котором должны были царить творческий анархизм и редакционная свобода в плане содержания произведений и их критики. Каменский делился замыслами насчет издания «Первого журнала русских футуристов» в одном из интервью: «Помещать, что угодно и когда угодно, может любой правоверный футурист. Автора статьи или поэмы, напечатанной в данном номере, в том же номере может в любых выражениях "обложить" другой автор»8. Предполагалось, что журнал будет выходить 6 раз в год, содержать разделы, в которых будут публиковаться стихи, проза, статьи по вопросам искусства, полемика, библиография, хроника и так далее, а также оригинальные рисунки современных художников. Обязанности в редакционном совете журнала были распределены следующим образом: за библиографию и критику отвечали К. Большаков и В. Шершеневич, за живопись и литературу − Д. Бурлюк, за прозу − В. Каменский, а за поэзию − В. Маяковский. В «Пути энтузиаста» Каменский описывал воодушевление, с которым он и его единомышленники принялись за новое дело: «Весна 1914 года была жаркой, как лето. По приезде в Москву каждый из нас и наших соратников в эти дни буйного расцвета футуризма кипел желаньем напечатать свою книгу, дать свой сигнал. И вместе с тем необходимостью стало перейти от отдельных книг и сборников на рельсы литературного объединения. Мы организовали и быстро выпустили толстый "Первый журнал русских футуристов"»9.
Издателем «Первого журнала русских футуристов» выступил Давид Бурлюк, а редактором − Василий Каменский. Шершеневич в своих воспоминаниях объяснял причину, по которой Каменский был избран на эту должность, следующим образом: «Так как Маяковский, Большаков и я были слишком "групповы", то наши кандидатуры в главные редакторы провалились. Остановились на нейтральном, веселом, безобидном Василии Каменском»10. Таким образом, Каменскому была предназначена роль посредника между членами редакции, настроенными недоброжелательно по отношению друг к другу. Фигура Шершеневича многими членами журнала была воспринята враждебно, впоследствии его обвинили в неудаче «Первого журнала русских футуристов», что было отчасти справедливо, потому что он во многом спровоцировал дальнейший скандал между «Первым журналом русских футуристов» и «Руконогом». В разделе «Библиография» были опубликованы две положительные рецензии: Ю. Эгерта − на книгу Шершеневича «Экстравагантные флаконы» и Шершеневича − на книгу К. Большакова «Сердце в перчатке». А.В. Крусанов комментирует этот эпизод так: «Учитывая, что этот раздел журнала возглавляли именно В. Шершеневич и К. Большаков, публикация этих рецензий носила, прежде всего, саморекламный характер. Остальные резко отрицательные рецензии, подписанные различными псевдонимами, были направлены, главным образом, против изданий группы "Лирика". Зная о затяжной полемике Шершеневича с участниками "Лирики", нетрудно догадаться, что за всеми псевдонимами стоял он сам и его ближайшие соратники − Ю. Эгерт и К. Большаков» (Крусанов, 2010: 158).
Не удивительно, что резкие критические выпады с отрицательными отзывами на издания «Лирики», а также обвинения участников «Центрифуги» в эпигонстве спровоцировали ответную жесткую реакцию «Руконога». Конфликт обернулся встречей двух враждующих лагерей. Редакция «Первого журнала русских футуристов» отправила письмо членам «Руконога», в котором требовала немедленного свидания с ними, в особенности с Борисом Пастернаком. Письмо было подписано Константином Большаковым, Владимиром Маяковским и Вадимом Шершеневичем. В лагере «Руконога» было решено, что на встречу пойдут Борис Пастернак, Сергей Бобров и Борис Кушнер. По воспоминаниям Боброва, свидание прошло на удивление мирно: «Вдруг я заметил, что нервно-насмешливое и злое лицо Маяка, полное свирепой надменности (мы сидели так: я против Шершеневича, Кушнер против Большакова, Боря против Маяка), вдруг начинает проявлять какие-то странные признаки задумчивости и внимания. <…> Лицо Бори выражало усталость и тревогу, а лицо Маяка понемногу смягчалось» (Флейшман, 2006: 528).
В итоге «Первым Журналом Русских Футуристов», организованным на федеративных началах, оказались недовольны сами участники. В частности, Бурлюк и Лившиц обвиняли Шершеневича в амбициозности и самолюбии, Большаков критиковал стихотворный отдел журнала, Хлебников был обижен из-за того, что многие его вещи были опубликованы без согласия автора и с явными искажениями. Критики же сошлись на мнении о бледном содержании «Первого журнала русских футуристов» и предрекали закат футуризма. Второй номер журнала так и не вышел. Для Каменского участие в издании «Первого журнала русских футуристов» было важным опытом: работа редактором могла повлиять на дальнейшее формирование саморекламной тактики футуриста. Так, впоследствии он, как и его соратники, тоже помещал хвалебные отзывы на свои новые произведения в собственных или дружественных изданиях. Газеты и журналы, инициированные Каменским, служили площадкой для пропаганды его идей и творческих принципов.
«Однодневная газета Василия Каменского»
Каменский выступил редактором и издателем собственных изданий значительно позже, подойдя к этой цели уже с новыми установками и задачами. В первую очередь, эта роль позволяла ему рекламировать свое творчество на страницах самостоятельно организованных изданий. Так, к выступлению в Сухуми 16 марта 1920 г., когда в местном театре «Алоизи» состоялась его «единственная весенняя гастроль», был приурочен саморекламный номер «Однодневной газеты Василия Каменского» (1920). «Главарь футуристов», как аттестовал себя Каменский, прочел две лекции. Первая называлась «Вот как надо жить в Сухуме (солнечные экспрессы жизнетворчества)». Во время гастролей 1916–1917 гг. Каменский выступал с этой лекцией, изменяя ее название в зависимости от города: «Вот как надо жить в Крыму», «Вот как надо жить в Перми на Каме», «Вот как надо жить на Кавказе на водах», «Вот как надо жить в Харькове, счастье свободных (Творческие радости жизни)» и так далее. Вторая лекция именовалась «Что такое футуризм (поэзия, музыка, театр, живопись)».
Целиком саморекламная газета, все содержание которой посвящалось Каменскому, была издана под девизом «Искусство спасет мир». В «Передовой» издания заявлялась его витальная программа: «Справедливо принято думать, что самое скучное на свете − это передовая статья любой газеты, обычно похожая на слегка поскрипывающую деревянную ногу изящной молодой дамы. Черт с ней − с этой деревянной ногой... Просто будем верить в сногсшибательный расцвет всех гениальных возможностей и невозможностей. Пусть солнцевеющая воля каждого из нас окрылит наши измызганные в борьбе души до сотворческого отдыха на пляже новой жизни. Барманзай. Все забавно, пока талантливо. Все талантливо, пока мудро и неожиданно. Счастливая рука судьбы не устает трепать кудри морского прибоя. Жизнь − всегда весна. И веснеянки на берегу ткут с<в>ет Чуда»11.
Восторженная риторика была свойственна всем материалам издания. В газете был повторно воспроизведен отрывок хвалебной речи Н. Н. Евреинова о Каменском, ранее опубликованной в специальном номере газеты «Искусство»12 (она была издана в Тифлисе к десятилетию литературной деятельности Василия Каменского): «Я не знаю другого поэта, от которого так разило бы юностью, с ее улыбками, хохотом, прыжками, непосредственным подходом к труднейшим проблемам жизни, бесшабашностью, голубоглазием веры и песнями, песнями, песнями!..»13. Cтатья Бориса Корнеева «К выступлению Поэта Василия Каменского» тоже полна дифирамбов поэту. Из материалов Каменского можно выделить стихотворение «Тост», воспевающее прекрасную жизнь, а также отрывок из утопической поэмы «Цувамма».
Каменский в шутливой манере заигрывает с читателем. Например, предугадывает триумф своего выступления в разделе «Хроника»: «Н.Н. Евреинов, этот великий гость, будет на лекции Вас. Каменского в ложе № 10. Население Сухума разместится уютно и беззаботно в театре "Алоизи" в день присутствия Н. Н. Евреинова на лекции Вас. Каменского 16 марта. Г.Г. Айолло, не совсем верующий в футуризм, впервые уверует в его солнцевеющие крылья также 16 марта. Редакция "Наше Слово", нежно встретившая Поэта, не пожалеет чернильных ладош для звучальных приветов... Правление "САО" − намерено всерьез прослушать декреты Поэта Каменского с Парохода Современности. Труппа "САО" − в полном составе будет ароматно улыбаться оратору, когда дело дойдет до футуро-сверхтеатра. Артисты Цирка Гамкрелидзе, являясь яркими друзьями Поэта, будут урывать моменты до и после своих талантливых номеров, чтобы услышать товарища. "Стенька Разин" , эта нашумевшая пьеса Вас. Каменского, в отрывках-стихах будет исполнена автором. Подношения и депутации желательны, но не обязательны»14. «Однодневная газета» − редкий пример веселой и беззастенчивой саморекламы Каменского, игры и шутовства. На наш взгляд, принимаясь за издание «Однодневной газеты», Каменский мог ориентироваться на удачный опыт уже упомянутой газеты «Искусство», целиком посвященной его персоне, и общие саморекламные принципы футуристов. После разового выпуска «Однодневной газеты», приуроченной к выступлению Каменского, поэт решил регулярно издавать собственный журнал.
«Мой журнал Василия Каменского»
Одновременно издателем, редактором и автором поэт выступил в единственном номере «Моего журнала Василия Каменского», опубликованном в феврале 1922 г. тиражом 3000 экз. Издание, которое должно было «служить революционному искусству», как это было обещано Госиздату, на деле являлось откровенно саморекламным и цирковым. Большинство материалов в издании принадлежат самому Каменскому, обложка выполнена Павлом Кузнецовым и Еленой Бебутовой. Талант Каменского прославляется и в чужих статьях: например, в речи Николая Евреинова «О Василье Каменском». В ответ на комплименты поэт отвечает, что «после такой воспаленной статьи Николая Николаевича, казалось бы, <…> должен действительно чувствовать себя нагруженным сознанием своей неотразимости и ходить мутно, как опоенная лошадь», но он «не таковский», он должен продолжать «Искусство Единого Жизнетворчества» и быть «без берегов удивляющим, затейным, кумачовым, юным, зажигающим, революционным»15.
Другой образец рекламной статьи от чужого лица − проникновенный рассказ о детстве Каменского и его поэтической карьере в статье Бориса Корнеева «Поэт Великого Пролома». В статье «Рождение журнала» Каменский застенчиво объясняет, что его давняя мечта о собственном журнале исполнилась благодаря настойчивым уговорам журналиста С. Фрида, который убедил «развернуть себя по-океански, по-каменски, во всю ширь»16. Также в статье «Пушкин − Лермонтов. Маяковский − Каменский» Фрид проводит смелые параллели между величайшими поэтами разных эпох.
Издатель привлекает официальных персон к своему журналу с целью придать вес изданию. «Мой журнал» приветствовал нарком А.В. Луначарский: «С удовольствием буду участвовать. Сочту за честь». Также в журнале была размещена анкета «Что увлекает Вас сегодня?», на вопросы которой ответили известные деятели культуры и партийные лица, в том числе Л.Б. Каменев и О.Д. Каменева. Эти громкие фамилии должны были расположить читателей, привлечь подписчиков и утвердить позиции издания.
На одиннадцатой странице среди анонсов мероприятий в рубрике «Что будет в Москве» перечислены балет «Власть комедиантов» (либретто Василия Каменского), его же роман в стихах «Ставка на бессмертие», выставка Павла Кузнецова и Елены Бебутовой, на которой будет выставлена картина к поэме «Цувамма» Каменского. Также сообщается о будущем журнале Маяковского и О. Брика, ожидаемом приезде Давида Бурлюка из Японии, новых книгах Велимира Хлебникова и Алексея Крученых, пьесе Ю. Зорича «Марий», пьесе «Странствующий энтузиаст».
Каменский одновременно выступает в роли конферансье, заигрывающего с публикой, и бойкого торговца. Он смело и весело предлагает свой «товар» читателям на 15-й странице: «Все открывают магазины и бойко торгуют. Ну и я решил перейти к новой эконом. политике». В журнале помещена рекламная листовка «Магазин Василия Каменского», в которой автор расписывает свои профессиональные качества: «Принимаю заказы на стихи и речи по случаю именин, крестин, юбилеев, похорон, свадеб, семейных, коммерческих и общественных торжеств. <…> ГОТОВ выступать на концертах со стихами. Читаю уверенно, музыкально и, по отзывам спортсменов, вообще произвожу благоприятное впечатление. ЕЗЖУ (неудобно же сказать хожу) по частным квартирам в качестве именитого гостя: читаю стихи, рассказываю, держу себя просто, без фасона и никогда никого не обижаю»17.
Также Каменский настоятельно советует переиздать все свои книги: пьесу и роман «Стенька Разин», роман «Землянка», сборник стихов «Девушки босиком», «Его-Мою биографию Великого Футуриста», «Звучаль веснеянки» и «Книгу о Евреинове».
Дружеская интонация журнала создает впечатление разговора по душам с читателем. Например, Каменский публикует довольно личное «Письмо в Пермь» юноше Вите Пьянкову, тем самым создавая иллюзию абсолютной откровенности. На последней странице находится объявление об «историческом вечере», на котором «Василий Каменский будет держать публичный экзамен на Гения». Программа включает в себя следующие пункты:
В случае триумфа Каменского предлагается безотлагательно решить вопрос о памятнике поэту, чтобы закрепить за собой статус гения. Также на последней странице Каменский убеждает издателей опубликовать рукописи своих новых девяти книг: «Паровозная обедня», «Здесь славят разум», «Лестница на небо», «Карьера сукина сына», «Новеллы», «На океанском берегу стихов», «Сон великого лодыря», «Научная хрестоматия для поэтов-пистолетов», «Ставка на бессмертие».
Авантюрный, самопрославляющий, игривый, «Мой журнал Василия Каменского» вышел всего один раз, поскольку чересчур вольная политика издания не могла устроить Госиздат. В новой реальности подобные предприятия были обречены на провал. Почти сразу после выхода журнала пресса откликнулась недоброжелательными и язвительными рецензиями. Вот один из типичных отзывов: «Необыкновенно сумбурен "Мой журнал Василия Каменского". Напоминает ракету − треску много, а в результате скверно пахнущая картонная трубка…»18.
«Наш журнал»
После неудачи с изданием «Моего журнала» Каменский попытался воссоздать свою прежнюю идею в виде продолжения − «Нашего журнала». Он вышел в марте 1922 г. тиражом 5000 экз. в издательстве «Книгопечатник». В номере были опубликованы статьи проф. Н. Романова, А.К. Глазунова, О.Л. Д'Ора, Каменского, С. Фрида; обложку выполнил художник А. Кравченко, а иллюстрации и заставки − С. Чехонин, А. Кравченко и Г. Алексеев. Каменский попытался учесть претензии, предъявленные к «Моему журналу», и сделать содержание нового издания более сдержанным и строгим. В «Нашем журнале» уже не уделяется столько внимания личности Каменского, его присутствие в номере менее заметно даже по количеству написанных им материалов («На бирже искусства», «Турандот», стихотворения «Книгопечатник» и «Неужели не чуешь ты…», а также «Хроника цирка»). Каменский намеренно отстраняется от нарочитого самовосхваления, гиперболизации и экзальтации в стиле повествования. Впрочем, издание все же не лишено завуалированной саморекламы: на 10-й странице сообщается, что «17-го февраля Василий Каменский был вызван в Нижний Новгород правлением советских театров, чтобы просмотреть его пьесу в гортеатре "Стенька Разин" в постановке только что приглашенного главного режиссера Сергея Келя»19. Также есть небольшие вкрапления рекламы: на 14-й странице и на третьей странице обложки говорится о гастролях Н.Н. Евреинова и диспуте о пьесе Евреинова «Самое главное» со вступительным словом Каменского.
По сравнению с искрометным «Моим журналом» его продолжение более нейтрально и умеренно. Номер «Нашего журнала» посвящен статьям о новых изобретениях («О полетах без моторов», «Наука и техника за четверть века», «Город будущего»), новостям из мира искусства («Литературные новости», среди которых и анонс премьеры пьесы «Здесь славят разум» Василия Каменского, «Хроника цирка», «За минувшие две недели»), материалам о культуре («Андрей Белый о культуре современной России», «Турандот» С. Фрида, «"Орестейя" С.И. Танеева» А. Глазунова, статья «Гравюра» профессора Н. Романова), также есть фельетон О.Л. Д'Ора «Райское житье». С одной стороны, журнал стал академичным и серьезным в плане содержания и оценок, с другой стороны, бледным и лишенным индивидуального облика. Вернуть к жизни «Мой журнал» Каменскому не удалось, а продолжать прежние эксперименты и создавать игровые формы журналов, балансируя на грани цирка и театра, заигрывая с читателем и прославляя собственную гениальность, было бы неуместно в ситуации, когда формировался новый канон далекой от футуристической эстетики советской прессы.
Редакторский и издательский таланты Василия Каменского проявились в его организаторских способностях, умении привлечь к работе необходимых людей, тонком чутье того, как заинтересовать читателя, сделать содержание издания оригинальным. Получив необходимый опыт во время издания «Весны» и «Первого Журнала Русских Футуристов», Каменский решился организовать собственные издания и продемонстрировал умение соединять функции издателя, редактора и автора в одном лице. Подводя итоги, можно сказать о том, что завуалированная самореклама, характерная для «Весны», постепенно проступает все более явно и в результате становится нарочито откровенной в «Однодневной газете» и «Моем журнале Василия Каменского», в которых реализовались футуристические принципы жизнетворчества и «театрализации жизни». Это веселое балаганное издание, возможно, могло бы повлиять и на другие журналы, однако оказалось несвоевременным. Самореклама преподносится Каменским как игра, шутовство, а сами издания целиком направлены на освещение артистической жизни поэта. Вовлеченность Каменского в медиасферу, его плодотворное сотрудничество с прессой, большое количество рецензий современников о выступлениях, художественных акциях, авиаполетах, цирковых представлениях поэта свидетельствуют о том, что промотивная деятельность футутриста как редактора и издателя саморекламных журналов была успешна и стала одним из факторов его превращения в медиафигуру 1910-х гг.
Примечания
Библиография
Абашев В.В. Пермь как текст: Пермь в русской культуре и литературе XX в. Пермь: Изд-во Пермск. ун-та, 2000.
Антипина З.С. Василий Каменский: основы формирования литературной репутации // Вестн. Адыг. гос. ун-та. 2009. Вып. 4. С. 18−22.
Богомолов Н.А. В книжном углу − 8 // Новое литературное обозрение. 2012. № 118. Режим доступа: http://www.nlobooks.ru/node/2921 (дата обращения: 15.02.2017).
Герчук Ю.Я. Русская экспериментальная поэтическая книга 1910-х // Искусство книги. М., 1987. Вып. 10. С. 205−222.
Гинц С.М. Василий Каменский. Пермь: Кн. изд-во, 1984.
Импости Г. "Tavole parolibere" Маринетти и железобетонные поэмы Каменского // Язык как творчество. М.: ИРЯ РАН, 1996. С. 153−163.
Крусанов А.В. Русский авангард: 1907−1932 (Исторический обзор). Т. 1. Боевое десятилетие. Кн. 2. М.: Нов. лит. обозр., 2010.
Марков В.Ф. История русского футуризма. СПб: Алетейя, 2000.
Молок Ю.А. Типографские опыты поэта-футуриста // Каменский В.В. Танго с коровами. Железобетонные поэмы. М.: Книга, 1991. С. 3−12.
Поляков М.Я. Василий Каменский и русский футуризм // Каменский В.В. Танго с коровами; Степан Разин; Звучаль веснеянки; Путь энтузиаста. М.: Книга, 1990. С. 572−591.
Степанов Н.Л. Василий Каменский // Каменский В.В. Стихотворения и поэмы. М.; Л.: Сов. писатель, 1966. С. 5−48.
Стригалев А.А. Картины, «стихокартины» и «железобетонные поэмы» Василия Каменского // Вопросы искусствознания. 1995. № 1–2. C. 505−539.
Соболев А.Л. «Весна: Орган независимых писателей и художников»: Аннотированный указатель содержания. М.: Трутень, 2012.
Флейшман Л.С. История «Центрифуги» // От Пушкина к Пастернаку: избранные работы по поэтике и истории русской литературы. М.: Нов. лит. обозр., 2006. С. 521−543.