Languages

You are here

Орфоэпия и «слово в эфире»: пути взаимодействия и взаимовлияния

Научные исследования: 

Оrthoepy and «The Word on Air»: Ways of Interaction and Mutual Influence

 

Вещикова Ирина Андреевна
кандидат филологических наук, доцент кафедры стилистики русского языка факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, irinavmgu@gmail.com

Irina A. Veshchikova
PhD, Associate Professor, chair of Russian language stylistics, Faculty of Journalism Moscow State University, irinavmgu@gmail.com

 

Аннотация
В статье анализируются роль и место СМИ при изучении и утверждении орфоэпической нормы, состояние современной кодификации в сфере орфоэпии, причины нарушения равновесия между нормативными рекомендациями и журналистской практикой, соотношение границ и содержания понятий «орфоэпическая норма» и «кодифицированная норма», проблема гармонизации кодификации и узуса.

Ключевые слова: орфоэпия, норма, кодификация, устные СМИ, варьирование, фонетические компрессии, орфоэпическая ошибка.

Abstracts
The article analyzes the role and place of mass media in the study and approval of the orthoepic standards, the condition of modern codification in the area of orthoepy, the reasons for the lack of balance between normative recommendations and journalistic practice. It also investigates the correlation of the boundaries and content of the concepts orthoepic norm and codified norm, the problem of codification and usage harmonization.

Key words: orthoepy, norm, codification, oral mass media, variation, phonetic compression, orthoepic error.

 

«Слово в эфире» глазами ученых

Научная литература, посвященная языку СМИ новейшего времени, огромна. Не осталась в стороне и орфоэпия, поставившая в центр проблему изучения телевизионной речи в свете действующей кодификации, основными направлениями рассмотрения которой стали такие аспекты, как: ошибки в произношении и ударении, экспансия устно-разговорных (или компрессированных) фонетических форм, активные процессы в области ударения, изменения на сегментном уровне. Общий итог проводимых в таком ракурсе исследований выглядит довольно пессимистично. Так, по мнению авторов созданного нового академического «Большого орфоэпического словаря», «обособленность звучащей речи в СМИ, ее статус как особой произносительной подсистемы языка, способной положительно влиять на произносительную культуру общества, к сожалению, уходит в прошлое. Еще несколько десятилетий назад звучащая речь в СМИ могла рассматриваться как более или менее образцовая, немного консервативная и сопротивляющаяся речевым узуальным новшествам. Но в настоящее время на телеэкране и в радиоэфире мы слышим все то, что существует и в публичной речи, и в разговорно-обиходной речи, и в системе «старшей» нормы, и в речи носителей «младшего» произношения, то, что имеет несомненный статус нормы, и то, что только зародилось в речевой практике»1.

 

Роль и место СМИ при изучении и утверждении орфоэпической нормы

Пристальное внимание орфоэпической науки к «слову в эфире» обусловлено двумя главными причинами. П е р в а я связана с той активной ролью, которую играют журналисты в утверждении и распространении орфоэпического знания. Есть два канала его трансляции – «научная рекомендация» и «авторитетный пример», которые взаимонеобходимы и взаимозависимы. Исходным источником сведений о том, как правильно произнести то или иное слово, являются грамматики, учебники и лексикографические описания. Однако в большинстве случаев они не вступают в диалог с аудиторией (имеются в виду рядовые носители языка) напрямую, но обращаются к ней через посредников, которые должны руководствоваться существующей кодификацией. Речь идет о тех группах носителей языка, «отношение которых к литературному языку как инструменту общения в общественной, культурной и политической сфере является профессиональным (речь идет об авторах художественных и научных произведений, публицистах, редакторах, дикторах и комментаторах, общественных и политических деятелях, учителях)»2. Исключительное положение среди них занимают работающие в СМИ. Это закономерно вытекает из того, что «профессия журналиста общественно значима», что «общество и закон признают за журналистом… право говорить от имени общества», что журналист – «элемент системы просвещения, идущего по каналам СМИ»3. Не случайно и лингвисты, и нелингвисты крайне болезненно реагируют на ошибки в речи журналистов, но вполне терпимо относятся к недочетам в произношении других групп носителей языка, профессиональная деятельность которых также связана с языком. В т о р а я причина объясняется тем местом, которое занимает журналистская практика при решении вопроса о границах и содержании орфоэпической (произносительной) нормы. В разные периоды при изучении ее эволюции за основу брались разные тексты и использовались разные методики. На протяжении длительного времени данные о состоянии и тенденциях развития орфоэпической нормы собирались главным образом с помощью вопросников по произношению4. Метод анкетного опроса давал возможность обозреть все интересующие ученых случаи и выяснить сходства и отличия в языковом сознании (языковой практике) разных по региональной принадлежности, возрасту, профессиональной занятости и статусу групп носителей языка, но оставлял вне пределов досягаемости вопрос об орфоэпических формах, реагирующих на изменения коммуникативно-прагматических условий речи. В 60−70-е гг. XX в. изучение последних опиралось на собрание высказываний литературно говорящего социума в сфере частного общения. Устная литературная речь общественного назначения под таким углом зрения специально не обследовалась. При этом орфоэпия СМИ в указанный период получала наивысшую оценку: «Информационно-публицистический стиль, воплощенный в речи радио- и теледикторов, в наибольшей степени олицетворяет орфоэпическую норму кодифицированного литературного языка, он близок к воплощению эталона, идеала литературной речи»5. В этой связи уместно обратить внимание на оценочные суждения языка печатных СМИ, а также данный к ним комментарий Г.Я. Солганика: «Язык газеты никогда не пользовался доброй славой. Его ругали писатели (например, Сомерсет Моэм говорил, что для него газета все равно что сырье с живодерни), лингвисты (известный языковед А.М. Пешковский относил язык газеты к низшим литературным образованиям), журналисты и др. Но правы ли они в своем неприятии языка газеты? И да, и нет. Правы, так как газеты и прежде, и сейчас давали и дают многочисленные поводы для критики… Словосочетание «газетный язык» звучало как осуждение, как синоним языка сухого, канцелярского, недостаточно литературного. Однако критики не правы, когда полностью отказывают языку газеты в эстетических качествах. При этом они исходят из подспудного сравнения газетной речи с речью художественной. Подобное сопоставление некорректно. У языка газеты свои задачи, функции. Это особое царство, особая эстетика, особые законы и возможности»6. Сказанное можно экстраполировать и на лексико-грамматическую составляющую устных СМИ. Но орфоэпия телевизионной речи и радиоречи как разновидности современного русского литературного языка имеет свою особую судьбу.

Начиная с середины 1980-х гг. вопросы, касающиеся исследовательских методов и базы орфоэпической нормы (имеется в виду круг носителей, чье речевое поведение подлежит анализу и служит эмпирическим материалом для наблюдений и выводов) получают иное решение. В этот период исследовательское внимание переключается на языковую практику носителей литературного языка, и при этом на первый план выходят публицистические высказывания. Правда, сначала они оказались под прицелом критики, вызвав замечания и упрек не только в несоблюдении нормативных предписаний, но и в безразличном к этому отношении. Однако уже на рубеже XX-XXI вв., несмотря на все отрицательные оценки, телеэфир неуклонно, шаг за шагом начинает завоевывать позиции едва ли не главенствующей сферы, из которой черпаются данные о вариантности и динамике нормы произношения. В настоящее время судьба неустойчивых традиционных форм и новшеств решается не «без оглядки» на практику СМИ и не считаться с этим уже невозможно. Весьма показательна и существенна в этом отношении позиция ученых, занимающихся в том числе и лексикографической деятельностью: «Материалом для настоящего исследования послужил банк записей радио- и телепередач, собранных за последние десять лет… В фокусе нашего внимания были только те произносительные явления, которые частично или полностью противоречат сложившейся и кодифицированной норме… Анализируемые в настоящей работе изменения в произносительной системе, зафиксированные в СМИ, конечно, являются лишь фактами речи, но ими нельзя пренебрегать, так как все они − ростки нового в меняющейся системе языка. Некоторая часть зафиксированных инноваций приобретает у нас на глазах статус нормы, будущее других фактов пока неопределенно»7.

Рассмотрение телевизионной речи в качестве «базы современной литературной нормы», а не только как «объекта языковой критики» (выражения А. Едлички), совпавшее с перестройкой телевещания, сразу же обнажило, что орфоэпия современных СМИ – сложнейший феномен, при описании которого необходимо учитывать его многомерность и неоднородность. Говоря об орфоэпии «слова в эфире» новейшего времени, целесообразно выделить следующие моменты: во-первых, изменения в реализации кодифицированных норм, обнаруживающие себя в утрате прежней монолитности; во-вторых, активизацию неправильных с точки зрения кодифицированной нормы вариантов, причины которой нуждаются в объяснении; в-третьих, очевидность того, что кодифицированные формы − не единственно возможные в телевизионной речи; наряду с ними в подавляющем большинстве журналистских текстов присутствуют и некодифицированные, более известные (если речь идет о фонетическом уровне) под названием разговорных / компрессированных. В этом нет собственно телевизионной специфики, но сам факт чрезвычайно существен при описании орфоэпии СМИ, так как на них возложена обязанность охранять и транслировать литературную норму и тем самым служить ориентиром в области культуры произношения. Наконец, при обсуждении орфоэпии телевизионной речи (имеется ли в виду «реальная модальность» или же предъявляемые к ней идеальные требования) значимыми оказываются такие моменты, как канал, жанр передачи и характеристики ведущего. Их орфоэпический портрет может варьироваться.

 

Кодифицированные нормы и некоторые особенности их реализации в СМИ

Под кодифицированными нормами, выступающими в качестве «точки отсчета» как при изучении литературного произношения, так и при описании любого телевизионного текста, понимается «осознаваемый и применяемый в определенную эпоху данным языковым коллективом набор обязательных правил для требуемого нормального употребления литературного языка»8. Они коррелируют с социально обусловленным варьированием и в большинстве случаев не зависят от значения ситуативных переменных. Для описания данного типа вариантов найдено почти идеальное решение – установлена шкала нормативности, посредством которой фиксируется, что рекомендовано («отдал»; «прочны» и «про́чны», «жалюзи́»), что допустимо («отда́л» – менее желательно, но не выходит за границы литературности), что запрещено («жалюзи» – резко противоречит литературной норме). Такой алгоритм дает возможность обозначить четкую границу между правильным (литературным) и неправильным (нелитературным, т.е. регионально, просторечно или профессионально маркированным) и показать, где норма представлена одним, а где двумя вариантами.

Для обсуждаемой темы важно вспомнить, что кодифицированная норма, реализуемая в СМИ и через СМИ, обладает рядом специфических качеств. Всегда считалось, что ее границы для работающих в эфире строже, чем для представителей других речевых профессий. Об этом свидетельствуют нормативные установки, принятые в знаменитом «Словаре ударений русского языка»9 Ф.Л. Агеенко и М.В. Зарвы, предназначенном в первую очередь для работающих у микрофона. Во всех его изданиях рекомендуется только один из двух сосуществующих в языке равноправных вариантов, чтобы не было разнобоя в речи журналистов. Близкий подход находим в «Словаре образцового русского ударения» М.А. Штудинера10 (был редактором 8-го издания «Словаря ударений…»), где отмечаются равноправные варианты, но для эфира рекомендуется один из них. Что касается так называемых неравноправных вариантов, регистрируемых только академическими словарями11, то те из них, которые имеют статус допустимых (vs основных), признаются в условиях СМИ нежелательными и непрестижными.

Однако мониторинг речи ведущих разных по жанру программ и на разных каналах говорит о том, что в настоящее время ситуация несколько меняется: в использовании кодифицированной нормы просматриваются новые черты. Там, где кодифицированная норма представлена вариантами или же предписания словарей расходятся, однородность теряется, что проявляется двояким образом: в возможности несовпадения как по оси склонность к сохранению традиции / поддержка новшеств, так и по оси единообразие/ «плюрализм» в выборе форм.

 

Ошибка ошибке рознь

Чтобы понять причины расхождений между кодификацией и журналистской практикой и, соответственно, объяснить вывод, согласно которому СМИ теряют свою репутацию орфоэпически авторитетного образца, следует обратиться к тем формам, которые вызывают критические оценки. В их круг попадают разные категории / группы случаев: (1) бесспорные ошибки («новоро́жденный», «обогна́ла», «олигархи́я»); (2) явления, отражающие неустойчивость кодификации (например: «ки́рзовый» и допуст. «кирзо́вый», «догово́рный» - не рек. «договорной», «гротесковый» - не рек. «гротесковый» (Словарь Н.А. Еськовой) и «кирзовый» и «ки́рзовый», «договорно́й» и «догово́рный», «гротеско́вый» (Словарь М.А. Штудинера); (3) некодифицированные / разговорные / компрессированные формы («государс(твен)ный», «пя(тьд)есят», «че(лове)к)», отличающиеся от всех других тем, что они (точнее, разные их типы) приемлемы не на всем медиапространстве. Очевидно, что эти три группы случаев требуют дифференцированного подхода, поэтому остановимся на каждой из них несколько подробнее.

 

Научные рекомендации и орфоэпическая реальность

Анализ первых двух категорий форм сквозь призму рекомендаций, содержащихся в современных словарях, открывает такую картину. Заметная часть примеров приходится на ситуации, где словари не работают на консенсус, где существует, по выражению В.Л. Воронцовой, «конфликт между рекомендуемой нормой и реальной языковой практикой» (например: «бу[γ]алтер», «обеспе́чение», «развиты́е страны»), где орфоэпия слова не подчиняется «простым» закономерностям или стандартным правилам (например: область акцентологии, имена собственные, сложные слова, отчества), а предупредительные или частные правила не сформулированы либо слишком общи. Не случайно уже не уникальными становятся такие вкрапления в основной журналистский материал, как: «в Се́ти» или «в Сети́», «одновре́менно» или «одновреме́нно», «ка́тарсис» или «ката́рсис». Вероятно, не будет ошибкой сказать, что отмеченное обстоятельство, относящееся к научному обеспечению практической орфоэпии, не может не влиять на качество журналистских текстов. Конечно, при сугубо теоретическом взгляде на проблему и разночтения, и противостояние кодификации узусу, и недосказанность некоторых рекомендаций не вызывают особых затруднений. Но не стоит забывать, что для работающих в эфире эта ситуация крайне чувствительна. Поэтому вопрос о том, на какой словарь должно ориентироваться, выбирая правильную орфоэпическую форму, и где найти недостающую информацию, оказывается сегодня как никогда актуальным. Классические работы по орфоэпии12 уже не могут в полной мере удовлетворить запросы практики. Некоторые содержащиеся в них предписания устарели, некоторые новшества и, в частности, связанные с преобразованиями в телевещании, остались вне их рамок. Появившиеся в последние примерно пятнадцать лет новые словари пока остаются в стороне от освещения накопившихся у практиков вопросов. В результате решение части проблем перекладывается на плечи журналистов, хотя еще основоположники орфоэпии и, в частности, Д.Н. Ушаков предупреждали, что «нельзя на актера и чтеца налагать обязанность научных изысканий и предоставлять их собственным силам решение спорных вопросов»13. Из этого проистекает ряд негативных следствий. Пока наука в силу тех или иных причин не готова ответить на некоторые вопросы, их решение берут на себя практики и нефонетисты, в обязанности которых этот круг задач все-таки не входит. Они начинают соперничать с научным знанием, хотя ясно, что они не соперники. В результате появляются рекомендации, которые, свободно обращаясь с традицией, оказываются противоречивыми и не всегда понятными. Например: «Нормами русского языка закреплено стяженное (редуцированное) произношение отчеств… В официальной речи принято полное произношение имен и отчеств. Однако в последние годы и в звучащих текстах неофициального характера (беседа в студии, интервью, репортаж) отчества также произносятся в полной (нестяженной) форме»14. Таким образом, обзор фактов, включаемых в перечень неправильных орфоэпических форм, позволяет говорить о том, что существуют и объективные причины того, что «литературно-языковая норма становится менее определенной и обязательной; литературный стандарт становится менее стандартным»15.

 

О нормативном статусе компрессированных форм

В отношении степени нормативности третьего типа форм (разговорных / компрессированных) нет полной ясности. Поэтому кратко прокомментируем сложившуюся здесь ситуацию. В силу того, что большинство текстов не свободно от использования компрессий, они не могут оставаться только в сфере исследовательских интересов орфоэпии, но должны быть включены в орбиту нормотворческой деятельности. Такая информация нужна, чтобы овладеть навыками работы в разных жанровых формах. В современных нормативных описаниях (словарях орфоэпического типа) информация о них крайне скудна. Они бывают представлены несколькими примерами типа тыща(исключением должен стать названный ранее «Большой орфоэпический словарь»). Что касается собственно научной литературы, то сведения об этих средствах неоднозначны, если не сказать полярны. Согласно одной точке зрения, обсуждаемые формы «вполне литературны» и не «режут ухо»16 только при установке на неофициальное общение. Проникновение их в сферу официальной коммуникации считается приметой новейшего времени и объясняется ослаблением «жестких рамок официального публичного общения»17. Суть другой позиции заключается в том, что некодифицированные средства указанного типа вполне закономерны в любой функциональной разновидности устной литературной речи: «Большая ошибка – думать, что в принципе можно употреблять в устной речи только кодифицированные языковые средства – некодифицированные в ней обязательно присутствуют (исключения редки)»18. Здесь возникает вопрос: какими представлениями следует руководствоваться, выбирая линию поведения? Отвечая на этот вопрос, приходится признать, что полемика ученых нескончаема, так как в ней не принимается во внимание несколько принципиальных особенностей, более всего соответствующих действительным фактам. Первая заключается в том, что компрессированные варианты неоднородны, но образуют шкалу переходов не только в плане фонетическом (на это указал еще Л.В. Щерба, открывший эти формы), но и в нормативном. Достаточно сопоставить варианты типа ща и относитно, чтобы увидеть то, что члены обсуждаемого фонетического множества могут существенно различаться с точки зрения нормы, а квалификация всех фонетических компрессий в терминах правильнонеправильно (литературно – нелитературно) не имеет объяснительной силы. Вторая особенность состоит в том, что одна и та же форма может быть оценена двояко (как положительно, так и отрицательно). Судя по текстам, своеобразие рассматриваемого типа орфоэпических вариантов в том и состоит, что использование разных типов компрессий и их восприятие как уместных / неуместных изменчиво и зависит от конкретных коммуникативно-прагматических условий. Отмеченные факты долго оставались в тени, по-видимому, потому, что до рождения нового телевидения названные особенности были слабо проявлены и не так заметны. Априори считалось, что речь, обладающая общественно-коммуникативной значимостью, кодифицирована. Между тем новые реалии (возникновение разноориентированных каналов, жанровые преобразования, расширение телеконтента, появление разных типов ведущих) продемонстрировали, что традиционный подход, согласно которому мерилом качества любого телетекста является его соответствие / несоответствие кодифицированной фонетике, не дает полной и объемной картины. Кроме того, отличия между разными текстами могут быть очень тонки и зыбки и поэтому проявляются не в наличии / отсутствии компрессий, а в том, какой их репертуар оказывается типичным и не вызывает отрицательной оценки. Очевидно, что, например, новости и ток-шоу, аналитические и развлекательные передачи не могут и не должны совпадать во всем объеме используемых при их создании языковых средств. Из сказанного, таким образом, следует, что анализ и осмысление «слова в эфире» в аспекте орфоэпии меняет представления о координатах литературности. Речь идет о том, что произносительная составляющая текста должна получать оценку, опираясь на шкалу правильно / неправильно и уместно / неуместно. Игнорирование данного обстоятельства ведет к искажению объективных данных.

Предварительные итоги

Изучение современного телеэфира показывает, какие вопросы орфоэпической повестки дня ждут своего решения. Назовем некоторые из них.

1. Обсуждение проблемы, касающейся научного обеспечения практической орфоэпии и внедрения научного знания в практику. В их числе есть как сугубо теоретические вопросы (например, вопрос о принципах кодификации и, в частности, о соотношении субъективного и объективного, описательного и регулятивного в орфоэпии), так и частно-описательные (например, связанные с обследованием частных подсистем) и методологические (например, относящиеся к алгоритму описания всего многообразия встречающихся в узусе вариантов).

2. Уточнение содержания орфоэпической нормы, ибо накопленные к настоящему времени данные ведут к заключению, что границы литературной произносительной нормы не тождественны границам кодифицированной нормы. Содержательно она шире за счет фонетических компрессий. Это новая для орфоэпической науки проблема, требующая осмысления. Подобно тому, как в 60-е гг. XX в. пришлось доказывать, что компрессии – часть литературный нормы, реализованной в частной сфере общения, сегодня назрела потребность в установлении того, какие типы компрессий, в каком объеме и в каких жанровых формах правомерны, законны и не воспринимаются как дефект коммуникации. Для их нормативной характеристики можно предложить предупредительные правила19.

3. Создание общедоступного информационного ресурса, который служил бы средством объяснения орфоэпической реальности и ориентации в ней.

В заключение целесообразно акцентировать весьма существенное для развития орфоэпии обстоятельство. Как показывает история становления и развития данной области знания, нельзя недооценивать тот факт, что орфоэпия есть область приложения совместных усилий науки и профессионалов-практиков. Сегодня диалог лингвистов-нормализаторов и журналистов весьма значим, поскольку «в настоящий момент актуальной является задача сдержать негативные с точки зрения литературной нормы процессы… В этом процессе стабилизации должны сыграть свою роль лингвисты. Не менее важна роль средств массовой информации»20.

 


  1. Каленчук М.Л., Касаткина Р.Ф. Звучащая речь в средствах массовой информации // Язык массовой и межличностной коммуникации. М., 2007. С. 318.
  2. Едличка А. Литературный язык в современной коммуникации // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XX. Теория литературного языка в работах ученых ЧССР. М., 1988. С. 72.
  3. Третьяков В.Т. Как стать знаменитым журналистом. М., 2010. С. 81-82, 174.
  4. См.: Никулин А.С. Орфоэпия по ответам на вопросник академической «Грамматики русского языка» // Русский язык в школе. 1941. № 2; Вопросник по современному русскому литературному произношению / Отв. ред. М.В. Панов. М., 1964.
  5. Кузьмина С.М. Состояние и задачи исследования русской фонетики в функционально-стилистическом аспекте // Русский язык в его функционировании. Уровни языка. М., 1996. С. 13.
  6. Солганик Г.Я. О языке и стиле газет // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. Учеб. пособие. М., 2003. С. 261.
  7. Каленчук М.Л., Касаткина Р.Ф. Указ. соч. С. 301-302.
  8. Едличка А. Указ. соч. С. 66.
  9. Агеенко Ф.Л., Зарва М.В. Словарь ударений русского языка. 8-е изд. / Под ред. М.А. Штудинера. М., 2000. (1-е изд. – 1960).
  10. Штудинер М.А. Словарь образцового русского ударения. М., 2009.
  11. Борунова С.Н., Воронцова В.Л., Еськова Н.А. Орфоэпический словарь русского языка. Произношение, ударение, грамматические формы / Под ред. Р.И. Аванесова М., 1-е изд. 1983. 6-е – 1997; Еськова Н.А. Краткий словарь трудностей русского языка. Грамматические формы. Ударение. М., 1-е изд. 1994. 6-е изд., испр. М., 2008; Каленчук М.Л., Касаткина Р.Ф. Словарь трудностей русского произношения. М., 1-е изд. 1997. 2-е, испр. и доп. – 2006.
  12. Аванесов Р. И. Русское литературное произношение. М., 1-6-е изд. 1950−1984; Зарва М.В. Современный русский язык. Орфоэпия. Изд. 2-е., испр. и доп. М., 1977; Она же. Произношение в радио- и телевизионной речи. М., 1976.
  13. Ушаков Д.Н. Русская орфоэпия и ее задачи // Русская речь. Новая серия. – III.
    Ленинград, 1928. С. 12.
  14. Иванова Т.Ф., Черкасова Т.А. Русская речь в эфире. Комплексный справочник. М., 1−5 изд. 2000−2005. С. 44-45.
  15. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. М., 1994. С. 5.
  16. Панов М.В. Русская фонетика. М., 1967. С. 276.
  17. Земская Е.А. Введение // Русский язык конца XX столетия (1985−1995). 2-е изд. М., 2000. С. 13.
  18. Лаптева О.А. Теория современного русского литературного языка. М., 2003. С. 63.
  19. См.: Вещикова И.А. Орфоэпия: основы теории и прикладные аспекты. М., 2007.
  20. Воронцова В.Л. Активные процессы в области ударения // Русский язык конца XX столетия (1985–1995). М., 1996. С. 324.