Languages

You are here

Либеральный «Вестник Европы» и цензура «реформаторов»

Научные исследования: 
Авторы материалов: 

The Liberal Magazine Vestnik Evropy and Censorship of the “Reformers”  

 

Лапшина Галина Сергеевна
кандидат филологических наук, доцент кафедры истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ, gslapshina@gmail.com

Galina S. Lapshina
PhD, Associate Professor at the Chair of History of Russian Literature and Journalism, Faculty of Journalism, Lomonosov Moscow State University, gslapshina@gmail.com

 

Аннотация

В статье прослеживается история взаимоотношений либерального журнала «Вестник Европы», идеолога реформизма, с цензурой времени Александровских реформ. Политика управления прессой, продекларированная создателем Временных правил цензуры и печати 1865 г. П. Валуевым, сама по себе нелегкая для прессы, постоянно граничила с попытками удушения ее. Под прицелом цензуры постоянно находилась критика журналом хода реформ.

Ключевые слова:«Вестник Европы», Александровские реформы, Временные правила цензуры и печати 6 апреля 1865 г., граф П.А. Валуев, М.М. Стасюлевич.

 

Abstract

The article tracks the history of relations between the liberal magazine Vestnik Evropy, an ideologist of reformism, and the censorship in the age of Alexander’s reforms. The policy of managing the press declared by P. Valuev, the creator of the Provisional Rules of Censorship and Print Media of 1865, inherently difficult for the press, constantly balanced on the edge of its prohibition. One of the targets of relentless censorial control was the magazine’s criticism of Alexander’s reforms.

Key words: Vestnik Evropy, Alexander's reforms, the Provisional Rules of Censorship and Print Media of April 6, 1865, Count P.A. Valuev, M.M. Stasulevich.

 

Первую в России попытку управлять информационным потоком предприняла Екатерина II, но он − с ее легкой руки − быстро и существенно вырос, и императрица не удержалась на этой позиции и перешла к удушению печати, расправившись с Радищевым и Новиковым1. Однако идея управления печатью у российской администрации не умерла и через столетие возродилась в ходе реформ Александра II − в деятельности графа П.А. Валуева, который возглавил в апреле 1861 г. Министерство внутренних дел и добился в январе 1863 г. передачи цензуры из Министерства народного просвещения в свое ведение. Так же, как и Екатерина II, Валуев понимал, какую силу имеет общественное мнение, выраженное в печати, кроме того ему было ведомо и самосознание журналистики, поскольку он сам был публицистом. К тому же Валуев знал, как сложилась система взаимоотношений прессы и власти в Европе, и даже записал в своем дневнике, что мог бы быть министром в любой европейской стране. Гибкий политик, сумевший трезво оценить рост влияния демократических идей, их силу, он поставил перед собой цель «не душить, а управлять»2. Именно это легло в основу Временных правил цензуры и печати 6 апреля 1865 г., сделавших заложниками редакторов изданий, для которых цензуру предварительную заменили постцензурой. И дело не только и не столько в том, что освобождение от предварительной цензуры сопровождалось залогом от 2500 до 5000 рублей, хотя радикал М.А. Антонович весьма иронично высказался по этому поводу в «Современнике»3. Главное заключалось в ответственности редактора: за направление издания − перед читателями и за последующую его судьбу − перед сотрудниками, ибо постцензура носила карательный характер. Сам Валуев незадолго до своей отставки в 1868 г. пришел к выводу, что журналистику «необходимо сдерживать твердою рукою в известных пределах», и для «прочности государственного порядка» требуется противопоставить ей «сильную государственную власть»4. В 1870-е гг. репрессивные меры против печати усилились, Временные правила дополнились разными новыми законодательными распоряжениями. Так управление печатью плавно перетекало в удушение ее. Цензура времени Александровских реформ исходила из того, что, как заявлял начальник III отделения граф П.А. Шувалов, «свобода печати несовместима» с существующим «образом правления»5.

В этом отношении интересна цензурная история журнала «Вестник Европы» (издавался с 1866 г.), в основе либерального направления которого лежала ориентация на реформы. Складывающееся на протяжении многих лет в историко-журналистской науке мнение, что от цензурных репрессий страдали в первую очередь и в основном демократические издания, не корректно и не дает возможности увидеть картину взаимоотношений администрации и печати в период Александровских реформ в полном объеме. Достаточно, например, отметить, что «Вестник Европы» М.М. Стасюлевича первое предостережение получил раньше, нежели некрасовские «Отечественные записки» (1871 и 1872 гг. соответственно)6. И причины для этого были. В 1870-е гг. «Вестник Европы» стал одним из самых читаемых журналов в России. В 1866−1872 гг. его тираж вырос до 8500 экз., и по числу подписчиков он стал занимать второе место после «Отечественных записок». Позиционировавшийся при подаче заявки на издание как сугубо исторический, академический ежеквартальный сборник, «Вестник…» в 1868 г. превратился в ежемесячный «толстый» общественно-литературный журнал, редакция которого сразу решила высказаться о проводимых в стране реформах и первых их результатах.

Однако еще в 1866 г., едва появившись перед читателями, издание Стасюлевича вызвало нарекания цензуры: члену Совета Главного управления по делам печати Ф.П. Еленеву7 в первом номере не понравилась статья Н.П. Колюпанова о земстве. Автор ее был видным деятелем в земстве Костромской губернии, хорошо знал жизнь провинции, в том числе крестьянскую, и представил ее в «Вестнике Европы» вполне реалистично. Но, выслушав сообщение Еленева, Совет пока решил ограничиться мнением, что «отдельные места, при всей их резкости, неприличности и неверности по отношению к обсуждаемым им фактам, могут быть отнесены к … случайным недостаткам редакции [Курсив наш. – Г.Л.8. Заметим, что в это время главой МВД еще оставался Валуев, который был и основным разработчиком земской реформы; возможно, мнения о ходе ее, даже критические, интересовали министра.

9 марта 1868 г. Валуев был уволен со своего поста, а внимание к земству у публицистов «Вестника…» не пропало.  Как стало меняться отношение к такому вниманию, видно по решению Главного управления от июня 1868 г. Тогда (5 июня) к его начальнику М.Н. Похвисневу обратился Екатеринославский губернатор с жалобой на статью барона Н.А. Корфа, казалось бы, с невинным названием − «Земство на юге России в борьбе с сусликами». Так же, как и Колюпанов, Корф хорошо знал жизнь «глубинки», он был земским деятелем, гласным Александровского уезда Екатеринославской губернии. Рисуя картину борьбы с грызунами в губернии, где обязанность истреблять сусликов целиком была возложена на «податные сословия», тогда как землевладельцев только пригласили к содействию, Корф фактически показал сословный характер земства. Статья эта, по мнению губернатора и − судя по всему − и Похвиснева, была «наполнена неверными фактами и выводами и, очевидно, была написана с целью восстановления общественного мнения против административных распоряжений». По просьбе губернатора Главное управление потребовало, чтобы редактор отреагировал на возмущение цензурного ведомства и опубликовал губернаторское письмо9.

Однако редакция «Вестника Европы» не отказалась от мысли, что земство должно быть «законным органом для исследования нужд страны и для ходатайства об этих нуждах [Курсив наш. – Г.Л.10. Но поскольку реформаторы позиционировали земство как орган внесословный, призванный решать проблемы местной жизни без бюрократических проволочек, дальнейшее давление на журнал в связи с освещением им земской жизни выглядело бы не в пользу администрации, и для высказывания недовольства направлением «Вестника…» цензура нашла другой повод − опубликованный осенью 1868 г. «Собачий пир» Огюста Барбье, написанный в 1830 г. 6 ноября Совет Главного управления на своем заседании выслушал сообщение о том, что в переводе из Барбье «в самой циничной форме» идеализируется «французская уличная революция», и теперь уже постановил «предупредить редактора о возможности неблагоприятных для его журнала последствиях  [Курсив наш. – Г.Л.]» в случае дальнейших публикаций такого рода11.

Последствия не заставили себя ждать. В апреле 1869 г. Стасюлевич обратился к Похвисневу с просьбой разрешить редактировать «Вестник Европы» в июне и июле (Стасюлевич уезжал на отдых) А.Н. Пыпину, «бывшему профессору здешнего университета», «постоянному сотруднику от основания журнала», и получил отказ12. Ответ главного цензора понятен: с присутствием Пыпина в журнале администрация справедливо связывала «левизну» в либеральном направлении «Вестника…», ибо Пыпин прежде был сотрудником закрытого некрасовского «Современника», кузеном Н.Г. Чернышевского. В 1868 г. он откровенно высказался в пользу «простора для общественных и литературных идей» в статье об издании книги А.Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», значительно урезанном цензурой13. Так что карьерная судьба его была предрешена − и.о. редактора журнала ему, конечно, не суждено было быть.

«Вестник Европы» последовательно высказывался за проведение последней из Александровских реформ − военной: отмену рекрутчины и введение всеобщей воинской повинности. Реформа состоялась в 1874 г. при активном участии военного министра Д.А. Милютина, но на пути к ней редакцию журнала ждали проблемы с цензурой. Так, она неодобрительно высказалась о десятом номере издания за 1870 г., и прежде всего о статье «В гостях и дома», автор которой скрылся за подписью А. С-н. Объясняя успехи армии Бисмарка в разразившейся франко-прусской войне, публицист особо отмечал в числе причин этих успехов систему всеобщей воинской повинности, существующую в Пруссии. Цензор сразу увидел в статье «пространную и с разных сторон» критику российской военной системы и очень негативно воспринял «мысль о необходимости всеобщей воинской повинности»14.

Однако все эти пока редкие атаки цензуры на «Вестник Европы» оказались только началом массированного наступления ее на журнал, которое развернулось в 1871 г., что привело к вынесению министром внутренних дел первого предостережения. Как известно, согласно Временным правилам, кроме Главного управления по делам печати, с его Советом, продолжали действовать и цензурные комитеты, в частности С.-Петербургский. Комитеты тоже должны были следить за прессой и имели право обращаться в ГУ с докладами, в которых нередко высказывали свое мнение о направлении поднадзорных изданий более жестко, нежели члены Совета, наблюдающие за теми же журналами или газетами. Причины для этого были: как отмечает исследователь истории российской цензуры и ее учреждений Н.Г. Патрушева, чиновники цензурных комитетов должны были и просчитать, насколько убедительными станут их обвинения для администрации и суда (если дело дойдет до него), и не превратится ли возможный процесс в популяризацию и пропаганду запрещенных идей15. Как бы то ни было, но цензура следила за прессой, что называется, в четыре глаза.

3 марта 1871 г. цензор Г.М. Богданов высказал на заседании С.-Петербургского цензурного комитета возмущение очерком «Святки в селе Данилове» из № 3 «Вестника Европы», т.к. там «рабочий класс представляется жертвою жестокой и несправедливой эксплуатации со стороны фабричных хозяев». Чиновник был так убедителен, что Комитет счел необходимым довести свое мнение до ГУ по делам печати16.

5 мая Комитет снова обращается в Главное управление и снова по материалам доклада цензора Богданова, который, обильно цитируя, особое внимание обратил на статью К.К. Арсеньева «Итоги судебной реформы» в № 5 журнала17. Публикация эта была продолжением статьи, в которой, как возмущенно говорил цензор, «автор путем теоретических рассуждений и указаний на русские судебные уставы стремится доказать необходимость выделения из ведомства административной власти для передачи судебной всех мер по предупреждению преступлений, принимаемых доселе администрацией в чрезвычайных случаях, утверждая вместе с тем, что в настоящее время практика в России расходится в этом отношении не только с теорией, но даже с общими началами нашего законодательства [Курсив наш. − Г.Л.18. Г. Богданов оказался внимательным и проницательным читателем: блестящий юрист, несколько лет проживший в Европе, Арсеньев действительно ратовал за отделение судебной власти от исполнительной или административной.

Но на этом беды пятого номера не закончились. Цензор подтвердил свое отрицательное мнение о «Вестнике…» цитатами из драматической хроники Н. Вроцкого «Стенька Разин», доказывая, что герой ее изображен не как человек, предпринявший борьбу в видах грабежа, но для защиты права и свободы угнетенного народа против московского деспотизма19. Возмутила Богданова и статья А. Пыпина «Хроника литературных мнений (от 20-х до 50-х годов)» «высказыванием крайне либеральных воззрений на характер общественного движения». Цензор не был голословен и для подтверждения неблагонамеренности публициста привел его слова со стр. № 240 пятого номера журнала: «Уважение к народу … в том, чтобы желать народу возможно большего образования, возможно большей самостоятельности и благосостояния, в желании ему тех умственных и материальных благ, которые принадлежат образованным классам и которых он был до сих пор лишен [Курсив наш. – Г.Л.20.

В октябре 1871 г. С.-Петербургский цензурный комитет сообщил ГУ по делам печати о «безобразиях» в № 1021. Прежде всего цензуру не устроило осуждение реформы образования во внутреннем обозрении, которое вел тогда Л.А. Полонский22. Редакция «Вестника Европы» действительно так же, как и журналисты демократических изданий, жестко критиковала проведенную министром народного просвещения Д.А. Толстым − по инициативе М.Н. Каткова23 − учебную реформу, которая носила сословный характер, отсекая от университетского образования третье сословие, превратив реальные гимназии в училища. Это же неприятие сословности насторожило чиновника цензурного комитета и в публикации «Вестником…» романа Ф. Шпильгагена «Все впереди»: «…автор выражает сомнение в разумности социальных различий между людьми»24.

В очередном обращении в Главное управление С.-Петербургский цензурный комитет в ноябре 1871 г. доносил о № 11 «Вестника Европы». И снова в центре внимания оказалась публикация К. Арсеньева. Статья называлась «Политические процессы», в ней исследовались причины нечаевского дела и процесса 1871 г. Цензуру не устроило, что Арсеньев «хочет снять всякие обвинения в распространении радикальных учений с прессы» и считает «появление радикальных учений в русском обществе естественным результатом переворота, начавшегося после Крымской войны в эпоху реформ, свидетельствующих о неудовлетворительности старых порядков». Особенно возмутило администрацию то, что Арсеньев «в оппозиционном направлении молодежи видит явление нормальное и требует к нему большей терпимости со стороны правительства»25.

26 ноября 1871 г. министр внутренних дел объявил «Вестнику Европы» за статью «Политические процессы» первое предостережение, особо отметив, что, по мнению журнала, «участие молодых людей в тайном обществе с преступными целями, послужившее поводом возбуждению означенного процесса, было будто бы вызвано стеснительными со стороны правительства мерами»26.

Завершился 1871 г. для журнала М. Стасюлевича очередным − 5 декабря − донесением С.-Петербургского комитета в Главное управление по поводу материала Е.И. Утина «Франция и французы после войны». Автор, писал цензор, «показывает, что французы заявляют живое сочувствие к республике, ненависть к деспотизму вообще и к своим правителям в особенности, презрение к сторонникам династических интересов (деревенскому большинству), становятся на сторону парижских коммунистов в борьбе их с Версальским правительством». Цензор сослался почти на десяток страниц, обильно цитируя наиболее «говорящие» места из статьи Утина. Особенно потрясли чиновника его слова: «Глупы те, которые не слышат уже тех громовых раскатов, которые предшествуют разрушениям в конце старого, построенного на неправде мира. Во Франции эти громовые раскаты зовут революциями»27.

Полученное в конце 1871 г. предостережение, судя по цензурным документам, не сильно повлияло на настроение сотрудников «Вестника Европы». 10 февраля 1872 г. С.-Петербургский цензурный комитет сообщал в ГУ о крамольных высказываниях в № 2 журнала. Цензор был возмущен тем, что автор (М. Т-ов) статьи «Восточная политика Германии и обрусение» посмел назвать республиканскую Швейцарию «образцовой, равноправной нацией»28, а также выступил в защиту Польши, против ее обрусения. «Польская» тема не исчезнет из журнала: так, много внимания будет уделено ей во «Внутреннем обозрении» из № 9 за 1877 г., где автор выступит за «примирение» с поляками, за административную автономию, за отмену всех тех мер, которые направлены против польского языка, за полное уравнивание поляков с русскими в правах общественных, личных и служебных29.

В июне 1872 г. недоброжелательство администрации вызвал № 6 «Вестника…». «Вредную тенденциозность» цензор увидел в отчете о харьковских беспорядках, т.к. автор его «презрительно относится к полицейским агентам от правительства»30. Цензуру возмутило также и то, что в статье «Государственные идеи Петра Великого и их судьбы» «автор рассматривает реформы Петра I сравнительно с периодом, последовавшим в их развитии при его преемниках. С этой точки зрения обозрение реформ приводит автора к заключению, что преемники Петра уклонились от первоначальных мыслей преобразователя России»31.

31 августа 1872 г. Совет ГУ обсуждал сообщение комитета о № 9 «Вестника Европы». Под прицелом снова оказался Е. Утин, теперь высказавший свою политическую позицию в связи с работами И. Тэна в статье «Англия в книге г. Тэна». Чиновник возмущенно писал, что автор публикации посмел высказать свои «личные взгляды в смысле явного сочувствия к свободным учреждениям Англии»32. Цензор не мог принять того, что автор «обращается к конституционному устройству Англии, восхваляет ее учреждения, способные предохранить страну от революции и всеподавляющей реакции [Курсив наш. – Г.Л.]». Трудно сказать, что показалось для цензуры большей дерзостью со стороны Е. Утина: намек на необходимость спасти Россию от административной реакции или на возможность революции. Как бы то ни было, недопустимо, по мнению «куратора» «Вестника…», одно − стремление журнала проявить «себя исключительным сторонником свободных конституционных учреждений [Курсив наш. – Г.Л.33.

26 июля 1873 г. был задержан № 7 «Вестника Европы». Цензор Богданов снова обратился к работе Пыпина «Характеристика литературных мнений от 20-х до 50-х годов». Ссылаясь на стр.№ 241−243 журнала, чиновник увидел особую дерзость автора в том, что тот, высказываясь о репрессивных мерах правительства против петрашевцев, утверждал, что общество не было опасным, что социализм молодого поколения стремился выяснить себе интересы общества и работать для них, что брожение умов было от стеснения правительства и увлеченности этого поколения находить себе историческое и моральное оправдание социализма и что сейчас «нравственное освобождение общества» не достигнуто34. Цензуру возмутило и обвинение автора статьи «Переделки судебных уставов» в адрес Министерства юстиции, которое издало в 1866 г. ряд распоряжений, лишающих суды необходимой самостоятельности.

В итоге в июле 1873 г. журналу было объявлено II предостережение за материал Пыпина и статью о Министерстве юстиции, «подрывающую доверие к правительству». Администрация отмечала, что «явно вредное направление этого журнала продолжается, несмотря на уже объявленное ему предостережение [Курсив наш. – Г.Л.35.

Второе предупреждение заставило редакцию «Вестника Европы» насторожиться, ибо следующее грозило приостановкой издания, необходимостью внесения нового денежного залога для продолжения его. Журналисты «Вестника…» не принадлежали к социальной элите общества, он был основан бывшей профессурой С.-Петербургского университета, и во избежание гибели издания пришлось быть осторожнее. Только через год цензура смогла найти повод (неприязнь к журналу у нее уже была постоянная) для репрессий.

27 августа 1874 г. С.-Петербургский комитет задержал № 9 «Вестника Европы» за «Очерки новейшей литературы малорусского племени» М. То-гова. Цензор был очень убедителен, когда докладывал коллегам, что автор работы «представляет жалкое состояние малоросской народности», а действия русского правительства сравнивает с действиями поляков в западном крае. Комитет счел неприемлемой и продолжающуюся, несмотря на уже делаемые журналу по этому поводу замечания, критику Министерства просвещения в связи с учебной реформой, с его приверженностью  к классической системе образования, что было высказано во внутреннем обозрении36.

В это время произошла замена чиновника, курировавшего «Вестник Европы» в Цензурном комитете. В Главном управлении открыли на журнал следующее дело с новым номером. 28 декабря 1875 г. С.-Петербургский комитет − в который раз − задержал номер издания Стасюлевича (№ 1 за 1876 г.). Новый цензор, В.М. Ведров, как писала А.В. Мезьер − профессор истории37, смотрел, что называется, в корень. В статье «Реформа и социализм» он сразу схватил главное: «…статья направлена к существенному преобразованию наших высших учреждений введением в них начал народного представительства», хотя утверждалось это автором, казалось бы, на историческом материале − при анализе либеральных планов Александра I. Историк Ведров отлично понял, зачем потребовался журналисту экскурс в прошлое, и «вычленил» из его длинных рассуждений мысль, что «с уничтожением крепостничества в настоящем царствовании возник в государстве новый фактор − общество, сам русский народ, живущий и работающий на русской земле», — мысль, которую чиновник счел бестактной для бесцензурного издания. После доклада цензора Комитет довел до сведения ГУ вывод: «В настоящей статье под благовидным предлогом докончить преобразование, начатое императором Александром I в начале его царствования, и систематизировать устройство высших правительственных учреждений заключается нескромное предложение коренных существенных изменений, прямо ведущих к представительному правлению и … клонящих к коренному изменению наших основных законов [Курсив наш. – Г.Л.38.

«Интерес» В.М. Ведрова к материалам «Вестника…» на исторические темы, как будет показано ниже, оказался постоянным, однако это не мешало ему своим «всевидящим оком» всматриваться и во все остальное публикуемое там. Так, ему не понравились многие места из тургеневского романа «Новь». К чести прочих членов С.-Петербургского комитета, Ведрова поддержали не все39. Но третий номер журнала за 1877 г. был задержан министром внутренних дел по предложению этого цензора снова за исторический материал. Из «Вестника…» был вырезан роман Г.П. Данилевского «Мирович»40, где были сцены, изображавшие узурпацию власти членами царствующей династии, что делало их своего рода самозванцами41.

В 1878 г. администрация подытожила свое мнение о «Вестнике Европы» первого десятилетия: «…взгляды редакции проводятся весьма осторожно. Тем не менее взгляды эти совершенно ясны для постоянных читателей. “Вестник Европы” при всяком удобном случае стремится выставить неудовлетворительным существующее устройство России и преимущества представительного образа правления. Большая часть законодательных и правительственных распоряжений, особенно по Министерству народного просвещения, находят в нем весьма строгую и в большинстве случаев не беспристрастную оценку [Курсив наш. – Г.Л.]»42. Цензоры припомнили журналу два предостережения 1871 и 1873 гг. (они, к счастью для редакции, были сняты в декабре 1877 г. по случаю взятия Плевны) и все арестованные номера, которые были потом выпущены в свет при снятии статей, вызвавших повод к задержанию.

Особенно вредными и тенденциознымиоказались, по мнению Совета, очерки Е. Утина «Франция и французы после войны», которые в 1872 г. были выпущены отдельной книгой «Франция в 1871 году» «с изменениями и дополнениями еще более вредного характера», поэтому и она была  запрещена и арестована. Очень тенденциозно, по мнению администрации, прозвучали и путевые заметки Утина − «Болгария во время войны» − из второго номера за 1878 г., где автор советовал сначала навести порядок в России, а потом уже «руководить» Болгарией.

Итог был подведен, но повод заявить о неблагонамеренности «Вестника…» для цензуры вскоре снова нашелся. 27 ноября 1878 г. С.-Петербургский комитет докладывал Главному управлению о № 12 журнала: о внутреннем обозрении, об очерке, где рассказывалось о деятельности социал-демократии в Германии. Особенно возмутило администрацию описание социал-демократии: оно было таково, «что читателю могли показаться желательными и полезными стремления к социальной демократии»43. 24 ноября 1879 г. был опять задержан подготовленный к печати № 12. Чиновники Министерства внутренних дел снова были недовольны критикой в журнале Министерства просвещения44.

Апрельский номер 1880 г. почти целиком вызвал нарекания цензурного комитета, о чем было заявлено в ГУ.Прежде всего внимание чиновников привлекла публикация П.В. Анненкова «Замечательное десятилетие (1838−1848)». Цензуру насторожила глава о Белинском: «В настоящей статье развивается значение русского социализма, общинные и артельные начала и выясняется европейский социализм». Цензор изобразил объективность и отметил, что «все это изложено беспристрастно, даже с несочувствием автора к этим системам», однако чиновника очень покоробили «частые упоминания имени Герцена (под буквой Г.), характеристика Белинского как социалиста с европейским типом». Он очень опасался, как бы при тогдашних «тревожных обстоятельствах изложения убеждений лиц этого замечательного десятилетия не повлияли на молодежь, не были поняты ею как указания на основы и руководство для их собственного действия»45. Не понравилась цензуре и полемика К.Д. Кавелина − «ученика и друга Белинского» − с Катковым, которую сочли бестактной46.

Возмутился цензор и «категорическим осуждением во внутреннем обозрении административных высылок без суда и объяснений». Такая категоричность по отношению к судебным делам во внутреннем обозрении объяснялась тем, что Л. Полонского в этом отделе сменил К. Арсеньев, постоянный критик хода судебной реформы. После 1 марта 1881 г. его обозрения станут постоянной причиной для недовольства «Вестником Европы» со стороны цензуры. Привлекло внимание администрации и «Письмо в редакцию» А.К., где речь шла о статье «Новые всходы» в «Отечественных записках». Автор письма называл интеллигенцию сословием, которое хочет осуществить правду и порядок. Цензор сделал вывод, что все три статьи «обсуждают проблемы с предвзятой точки зрения, которая не всегда может сходиться с воззрениями правительства. Это бестактно [Курсив наш. – Г.Л.47.

Такая политика по отношению к журналу и к либерально-демократической журналистике в целом заставила М.М. Стасюлевича выступить с речью в Комиссии по пересмотру Закона о печати48. На очередном заседании он убежденно произнес: «Правительство − я говорю не об известном правительстве, а вообще о всяком − никогда не выигрывает и в том случае, если ему удастся подчинить себе печать безусловно»49. Эти его замечательные слова не возымели действия. Модификация Временных правил в 1882 г. Александром III, сыном реформатора и автором «политики контрреформ», свела на нет и те попытки управления прессой, что были продекларированы П. Валуевым.

Конечно, и в 1870-е гг., как показывает цензурная история «Вестника Европы», само по себе нелегкое для печати управление все время граничило с удушением, под прицелом постоянно находилась критика журналом хода реформ, хотя  более всего были заинтересованы в их успехе  сами реформаторы. У них была реальная возможность прислушаться к мнению людей просвещенных, профессионально ориентированных в вопросах экономики, местного самоуправления, юриспруденции, образования, для которых путь России мыслился только как эволюционно-реформистский. В этом смысле весьма знаменательно прозвучали слова А. Головачева из цикла «Десять лет реформ» о странном парадоксе российской действительности, когда «реформы, возникшие по ини­циативе самого правительства, вследствие полного осознания не­состоятельности прежней системы и необходимости ее коренного изменения в интересах самого правительства, встречают препятствия для полного своего осуществления… в органах власти того же самого правительства»50. Цензурная история «Вестника Европы» 1870-х гг. −  важное свидетельство этого парадокса.

 


 

  1. См. подр.: Жирков Г. В. История цензуры в России ХIХ−ХХ вв. М., 2001. С. 25−29. (Zhirkov G. V. Istoriya tsenzury v Rossii XIX−XX vv. Moskva, 2001. S. 25−29.)
  2. Дневник министра внутренних дел П.А. Валуева. М., 1961. Т. 2. С. 135. (Dnevnik ministra vnutrennikh del P.A. Valueva. Moskva, 1961. T. 2. S. 135.)
  3. См. подр.: Жирков Г. В. Указ. соч. С. 146. (Zhirkov G. V. Ukaz. soch. S. 146.)
  4. См.: Там же. С. 150. (Там же. С. 150.)
  5. См.: Там же. С. 156. Теми же словами высказал свое отношение к журналистике и возглавивший после покушения Д. Каракозова на царя Верховную следственную комиссию М.Н. Муравьев (Былое. 1907. № 1. С. 237). (Tam zhe. S. 156; Byloe. 1907. № 1. S. 237.)
  6. Справедливости ради дóлжно сказать, что демократическая газета «Неделя» к 1871 г. имела уже шесть предостережений и дважды приостанавливалась на полгода – самый большой, предусмотренный законом 1865 г. срок. Но это было особое по дерзости (по почти полному отказу от «эзоповского» языка) издание.
  7. Под псевдонимом «Скалдин» он в 1867−1869 гг. печатался в «Отечественных записках».
  8. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 776. Оп. 3. Д. 86. Л. 23.
    (Rossiyskiy gosudarstvennyy istoricheskiy arkhiv (RGIA). F. 776. Op. 3. D. 86. L. 23.)
  9. Там же. Л. 38, 44. (Tam zhe. L. 38, 44.)
  10. Вестник Европы. 1868. № 7 . С. 402. (Vestnik Evropy. 1868. № 7 . S. 402.)
  11. РГИА. Ф. 776. Оп. 3. Д. 86. Л. 45. (RGIA. F. 776. Op. 3. D. 86. L. 45.)
  12. Там же. Л. 46, 47. (Tam zhe. L. 46, 47.)
  13. Вестник Европы. 1868. № 7. С. 425. (Vestnik Evropy. 1868. № 7. S. 425.)
  14. РГИА. Ф. 776. Оп. 3. Д. 86. Л. 79. (RGIA. F. 776. Op. 3. D. 86. L. 79.)
  15. Патрушева Н.Г. Цензурное ведомство в государственной системе российской империи во второй половине XIX − начале XX века: дис. … д-ра ист. наук. СПб, 2014. С. 129. – URL: http://spbu.ru/disser2/229/disser/Patrusheva.pdf (Patrusheva N.G. Tsenzurnoe vedomstvo v gosudarstvennoy sisteme rossiyskoy imperii vo vtoroy polovine XIX − nachale XX veka: dis. … d-ra ist. nauk. Sankt-Peterburg, 2014. S. 129. – URL: http://spbu.ru/disser2/229/disser/Patrusheva.pdf)
  16. РГИА. Ф. 776. Оп. 3. Д. 86. Л. 93. (RGIA. F. 776. Op. 3. D. 86. L. 93.)
  17. Там же. Л. 98−103. (Tam zhe. L. 98−103.)
  18. Там же. Л. 98. (Tam zhe. L. 98.)
  19. Там же. Л. 103. (Tam zhe. L. 103.)
  20. Там же. Л. 106−107. В словах Пыпина слышался отзвук увлекавшего в это время молодежь призыва П.Л. Лаврова к интеллигенции вернуть долг народу, прозвучавшего в «Исторических письмах», которые к этому времени вышли отдельной книгой и были запрещены. (Tam zhe. L. 106−107.)
  21. Впоследствии в реестре статей «Вестника…» за 1871 г., о которых было заявлено в Главное управление, оказалась названной и публикация А.А. Головачева из № 9 – «Десять лет реформ» (Там же. Л. 123). Это была часть большой работы автора, которая печаталась в нескольких выпусках журнала. В девятом номере речь шла о непомерной тяжести выкупных платежей, о том, что «выкуп был поставлен в зависимость от воли помещиков» (Вестник Европы. 1871. № 9. С. 364). (Tam zhe. L. 123; Vestnik Evropy. 1871. № 9. S. 364.)
  22. См.: Там же. Л. 112. (Tam zhe. L. 112.)
  23. Как справедливо пишет Е.В. Перевалова, «задачу высшей и средней школы “Московские ведомости” видели прежде всего в формировании высокообразованного слоя, преданного престолу[Курсив наш.Г.Л.]» (Перевалова Е.В. С.Г. Нечаев и «нечаевское дело» в оценке газеты «Московские ведомости» // Медиаскоп . 2014 . Вып.  4.URL: http://www.mediascope.ru/node/1596). Как известно, суть учебной реформы сводилась к сохранению статуса гимназий, которые давали право выпускникам поступать в университеты, только для тех, где сохранялась прежняя, классическая, с изучением древних языков,система образования; реальные гимназии были превращены в училища. (Perevalova E.V. S.G. Nechaev i «nechaevskoe delo» v otsenke gazety «Moskovskie vedomosti» // Mediaskop . 2014 . Vyp. № 4. – URL: http://www.mediascope.ru/node/1596)
  24. Там же. Л. 113. (Tam zhe. L. 113.)
  25. Там же. Л. 118, 119. Интересно сравнить эти высказывания цензора с тем, что писали по поводу нечаевского процесса «Московские ведомости» М. Каткова. (См. об этом: Перевалова Е.В. Указ. соч.) (Tam zhe. L. 118, 119; Perevalova E.V. Ukaz. soch.)
  26. РГИА. Ф. 776. Оп.3. Д. 86. Л. 125. (RGIA. F. 776. Op.3. D. 86. L. 125.)
  27. Там же. Л. 132, 135. (Tam zhe. L.132, 135.)
  28. Там же. Л. 147. (Tam zhe. L. 147.)
  29. См.: Вестник Европы. 1877 . № 9. С. 369, 376. (Vestnik Evropy. 1877 . № 9. S. 369, 376.)
  30. РГИА. Ф. 776. Оп. 3.Д. 86. Л. 154 об. (RGIA. F. 776. Op. 3.D. 86. L. 154 ob.)
  31. Там же. Л. 152. (Tam zhe. L. 152.)
  32. Там же. Л. 157. (Tam zhe. L. 157.)
  33. Там же. Л. 158 об, Л. 159. (Tam zhe. L. 158 ob, L. 159.)
  34. Там же. Л. 170. (Tam zhe. L. 170.)
  35. Там же. Л. 174. (Tam zhe. L. 174.)
  36. См.: Там же. Л. 191. (Tam zhe. L. 191.)
  37. Мезьер А.В. Словарь русских цензоров. М., 2000. С. 31. (Mez'er A.V. Slovar' russkikh tsenzorov. Moskva, 2000. S. 31.)
  38. РГИА. Ф. 776. Оп. 3. Л. 87. Л. 3, 4. Однако желание журнала соотнести задуманное Александром I с реформами Александра II, когда, казалось бы, настало время осуществить все некогда запланированное, поскольку Россия принадлежит европейской культуре, не исчезало. Так, об этом снова недвусмысленно написал Полонский во внутреннем обозрении первого номера за 1878 г., что с неодобрением было зафиксировано цензором Комитета и доложено об этом в ГУ (Там же. Л. 34, 350.) (RGIA. F. 776. Op. 3. L. 87. L. 3, 4; Tam zhe. L. 34, 350.)
  39. Там же. Л. 12. 1877. Январь. (Tam zhe. L. 12. 1877. Yanvar'.)
  40. В 1879 г. в № 6−8 он будет все же опубликован – со значительными купюрами.
  41. РГИА. Ф. 776. Оп. 3. Л. 87, Л. 25. (RGIA. F. 776. Op. 3. L. 87, L. 25.)
  42. Там же. Л. 46. (Там же. Л. 46.)
  43. Там же. Л. 28, Л. 49, Л. 51. (Там же. Л. 28, Л. 49, Л. 51.)
  44. Там же. Л. 56. (Tam zhe. L. 56.)
  45. Там же. Л. 79. (Tam zhe. L. 79.)
  46. Там же. Л. 80. (Tam zhe. L. 80.)
  47. Там же. Л. 8. (Tam zhe. L. 8.)
  48. Назначенный в последние месяцы правления Александра II министром внутренних дел граф М.Т. Лорис-Меликов предложил обсудить возможность смягчения цензурного режима.
  49. Цит. по: Лапшина Г.С. Очерки из истории отечественной журналистики 1870-х гг. М., 2009. С. 190. (Lapshina G.S. Ocherki iz istorii otechestvennoy zhurnalistiki 1870-kh gg. Moskva, 2009. S.190.)
  50. Вестник Европы. 1871. № 2 . С. 779. (Vestnik Evropy. 1871. № 2 . S. 779.)