Роль Третьего съезда работников печати в становлении Союза журналистов

 

Ссылка для цитирования: Жирков Г.В. Роль Третьего съезда работников печати в становлении Союза журналистов // Медиаскоп. 2020. Вып. 4. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/2661

DOI: 10.30547/mediascope.4.2020.1

 

@ Жирков Геннадий Васильевич

доктор филологических наук, профессор кафедры истории журналистики Санкт-Петербургского государственного университета (г. Санкт-Петербург, Россия), history@if.pu.ru

 

Аннотация

В статье исследуется роль Третьего съезда работников печати в организации и становлении Союза журналистов СССР в кризисный период нэпа. В ней показано, как в сложных условиях начала государственного строительства в стране решались проблемы: свободы слова и критики новой власти; управления журналистикой и роли в нем РКПб; централизации системы информирования печати; обеспечения печати новыми кадрами и создания их вузовской подготовки.

Ключевые слова: нэп, кризис печати, 3-й съезд Союза журналистов, РКПб, подготовка журналистов.

 

Создание и становление Союза журналистов России имеет более чем 100-летнюю историю. Пишущая братия не проявляла к ней особого интереса. Только порой – к юбилейным датам – в периодике появлялись статьи, которые нередко содержали противоречивые и неточные сведения. Мало того, 100-летие Союза журналистов России отмечалось, вопреки историческим фактам, в 2019 г. Оно было приурочено к Первому Всероссийскому съезду советских журналистов, проходившему в канун «Октябрьской» революции. Он действительно положил начало объединению журналистского корпуса республики Советов (Привалов, 1978; Жирков, 1996, 1999: 112−118). Однако, помимо советской периодики, в стране в это время выходила другая русская («белая») пресса, в которой трудилось фактически на тот момент большинство журналистов. Они естественно не участвовали в этом форуме.

Об этом автору предлагаемой читателю статьи довелось писать еще в 1996 г.: «Как ни странно, ни в учебниках, ни в книгах, ни в статьях по истории журналистики вы не найдете достаточно точных и под­робных сведений о Первом Всероссийском съезде советских журна­листов, который проходил 13−16 ноября 1918 г. в Москве и положил начало объединению журналистских сил молодой республики. Передо мной небольшая 64-страничная книжица, извлечённая из спецхрана и входящая в современный научный оборот. Это неполная стенограм­ма отчета съезда, вышедшая тогда же, в 1918 г. Определенные сведения о первом форуме журналистов можно почерпнуть из отчетов в прессе тех лет: «Правде», «Известиях», «Вестнике жизни» и др.¹ Как любому съезду, так и журналистскому, предшествовал подготовительный этап» (Жирков, 1996).

В мае 1918 г. прошло совещание инициативной группы, состояв­шей, как писала «Правда», в большинстве своем «из анархистов и меньшеви­ков, прикрывшихся именем интернационалистов... Но у них дело с организацией союза не продвинулось ни на шаг»². Организационное бюро было переизбрано. Новое совещание происходило уже 11 августа. На нем в общих чертах был намечен устав будущего союза. 18 августа было проведено собрание журналистов, где присутствовало 78 человек, был принят устав, избран комитет, поставлены вопросы оплаты журналистского труда: разработан и опубликован в печати тариф³.

Это собрание положило начало Московскому союзу журналистов. К ноябрю он насчитывал 273 человека: 153 коммуниста, 90 сочувствующих им, 5 максималистов, 2 анархо-коммуниста. Московский союз ставил не узко профессиональные цели, а призывал «совместно координировать свою работу по идейной и культурно-просветительной деятельности, всецело направленной на улучшение советской печати»⁴. В разных городах страны стали создаваться отделения союза. Комитет приступил к подготовке съезда.

Однако процесс образования Союза журналистов России начинался еще до революции⁵ и об этом историки тоже писали (см.: Бережной, 2003; Жирков, 2008; Петровицкая, 2009). Все это прошло мимо организаторов юбилея. Автор статьи не ставит задачу воссоздать начало истории Союза журналистов, его задача поскромнее – показать, когда же произошел существенный сдвиг в образовании полноценного в профессиональном смысле Союза. Речь пойдет о Третьем съезде работников печати. Он проходил с 28 января по 2 февраля 1922 г.⁶ в условиях мира и единого государства, но в очень сложных условиях политической борьбы, политического и экономического кризиса журналистики в период нэпа.

Актуальные проблемы, вставшие тогда перед журналистикой в связи с ее переходом на хозрасчет, активно обсуждались на этом форуме. «Отсутствие навыков к организации газетного хозяйства на коммерческих началах, неумение соединить хозяйственные интересы печати с ее политическими задачами (вернее, проводить эти интересы не в ущерб идейным задачам печати), недостаток квалифицированных - политически и технически работников, − подчеркивала редакция «Журналиста», − все это заставило съезд энергично заняться этими вопросами»⁷.

Он много внимания уделил проблемам созидания новой печати и организации ее работников, под которыми тогда понимали в соответствии с диктатурой пролетариата всех трудящихся в литературно-производственном процессе. Проведенная на съезде анкета среди 224 делегатов показала определенные кадровые изменения в составе журналистики. Делегаты представляли в основном провинцию, Москву – 31 делегат, Петроград – 6, Харьков – 5. Среди них было значительная часть - 48 беспартийных; 55 рабочих и крестьян, т.е. одна четверть; 37 делегатов имели низшее образование, 13 – домашнее. Обозревая эти данные, один из руководителей журналистики тех лет С. Ингулов подчеркивал то, что в печать пришел новый журналист − «рабочий – не всегда даже достаточно грамотный», в печати есть «немало способных редакторов из рабочих», а «коммунист-журналист оказался на советской работе»⁸. Отметим, однако, что большинство делегатов представляла интеллигенция, 22 % делегатов были беспартийными.

Во время проведения 3 съезда работников печати «Правда» писала: «Положение нашей печати после разгрома капиталистов никогда не было удовлетворительно. До какой степени мы бедны силами, даже трудно говорить»⁹. Об «отсутствии подходящего человеческого материала как главном препятствии в работе редакций», − сокрушался редактор «Известий ВЦИК» Ю.М. Стеклов¹⁰. Многие старые спецы в журналистике избрали «самый затянувшийся, длительный, самый извилистый из интеллигентских саботажей», о чем писал известный советский публицист М.Е. Кольцов в фельетоне «”Страдания Калибана” ». Говоря об оставшихся в стране буржуазных журналистах (т.е. дореволюционных – Г.Ж.), он разделял их саботаж советской печати на три ступени.

«Первая: совсем никак не писать и не работать в советской прессе, ни для нее.

Вторая: участвовать, но не писать, исполняя лишь служебно-организационные функции – хроника, правка телеграмм, выправление слога малограмотных, работа в РОСТА.

Третья, самая заковыристая: участвовать, писать во всю силу таланта и способностей, но не подписываться.

Писать-то я пишу, но пусть, подлецы, не хвастают, что я, Аркадий Кулаков, перешел на сторону красных…»¹¹.

Проведенная в стране в 1921 г. перепись по 50 губерниям выявила всего 863 журналиста. По социальному составу среди них было: 76% - интеллигенции, 14% − рабочих, 10% − крестьян. 66% из них присоединились к РКПб после Октября 1917 г.¹². На 1 декабря 1921 г. в Петрограде насчитали 90 журналистов РКПб, из них – 32 были на журналистской работе, 9 – сотрудничали в прессе эпизодически¹³. И это была типичная ситуация.

Для характеристики кадров журналистики тех лет интерес представляют приведенные «Журналистом» данные о составе участников Первой Московской губернской конференции работников печати (27 июля – 8 августа 1922 г.). К сожалению, часть делегатов не заполнили анкету. На конференции присутствовало 112 делегатов и 16 человек с совещательным голосом. В их числе были работники: 50 − литературных, 23 – технических; по социальному положению: 60 – интеллигенция, 9 – рабочие, 3 – крестьянина, 1 – сын дворянина; по образованию – высшее – 26, среднее – 35, низшее – 12; по партийности – коммунисты – 43, левые эсеры – 1, беспартийные – 29; по стажу литературной работы – до 1 года – 6, до – 3 лет – 13, до 5 – 37, до 10 – 7, до – более 10 – 17. На московской конференции преобладала достаточно образованная интеллигенция, сотрудничавшая в печати не более 5 лет; менее половины делегатов были коммунистами, а почти четверть − беспартийными¹⁴.

К 1923 г. в стране насчитывалось 20 тысяч работников печати, включая литературных и технических, писателей и поэтов, сотрудничавших в прессе¹⁵.

Представленная нами статистика показывает разношерстность кадровой характеристики периодики тех лет и объясняет озабоченность со стороны властных структур усилением партийного влияния на журналистику, что вполне отразилось и на 3-ем съезде работников печати. Изменение состава Секции работников печати шли в направлениях:

• усиления партийного и пролетарского влияния в нем за счет роста нелитературных работников;
• увеличения числа партийных (коммунистов);
• уменьшения числа представителей интеллигенции.

Инициативу по проведению съезда журналистов взял на себя Подотдел печати Отдела агитации и пропаганды ЦК РКП(б). Он много сделал для его подготовки и выработки его программы. В бюро по его созыву были введены Вардин и Воробьев. В повестку форума по рекомендации Подотдела был включен доклад «Партия и периодическая печать»¹⁶.

Приветствуя делегатов съезда, нарком просвещения А. В. Луначарский заявил, что он не только нарком, но и журналист. Он обещал «в ближайшее время уделять журналистике больше внимания». «Я возвращаюсь к ней с наслаждением, − сказал Луначарский. Противопоставляя буржуазную и советскую печать, он призвал журналистов охранять рабочих «от растлевающего влияния мелкобуржуазной стихии»¹⁷.

Член Политбюро ЦК РКПб Г. Е. Зиновьев выступил с докладом о внутриполитической ситуации в стране в условиях нэпа, сравнивая ее с периодом Гражданской войны. Он подчеркнул, что партия не допустит никакой поблажки идеологам меньшевизма и эсеровщины, «никакой независимой печати». Задача советской прессы разъяснять новый курс «всем гражданам Республики»¹⁸.

Обстоятельный доклад известного и активного публициста Л.С. Сосновского (1886− 1937) (о Л.С. Сосновском см.: И.В. Кузнецов (2002: 126−130)) был посвящен основным проблемам новой журналистики и анализу ее кризисного экономического положения. По его словам, тратятся «смехотворно ничтожные средства, как на ее функционирование, так и на оплату труда работников печати»¹⁹. Среди основных проблем требующих незамедлительного решения Сосновский назвал:

1. Слабость управления журналистикой. «Главное зло лежало в отношении органов партии и власти к нашей печати, − считал Сосновский. − К заслугам пера относились недостаточно внимательно. В Красной армии, к чести ее вождей, печатное слово ценилось высоко»²⁰.
2. Малая содержательность контента прессы, особенно провинциальной. Докладчик иронизировал: «У нас есть целый ряд газет с такими эффективными названиями, как «Пламя», «Факел», в которых можно найти все что хотите, но только не освещение местной жизни». Он нацеливал советскую печать на «просветительскую работу», акцентируя ее на «политическом просвещении».
3. Тесно связанные с контентом журналистики вопросы ее типологии. Сосновский при этом рассказал о прошедшем недавно совещании секретарей губкомов, на котором «был выработан план сети провинциальных периодических изданий», который включает:

─ основной тип губернской газеты. Им «должна быть массовая рабоче-крестьянская, политическая и производственная газета. Она должна быть органом массовой пропаганды и агитации, должна создавать и мобилизовать общественное мнение трудящихся, воздействуя на их сознание, психику и волю.

─ основной тип уездной газеты. Это «должна быть популярная и политическая газета, рассчитанная, главным образом, на читателя-крестьянина».

─ стенная газета, главным образом, для деревни, которая должна выходить «во всех уездах»²¹.

Предложенная на этом этапе типология печати не получит на практике воплощения, о чем свидетельствовали уже решения XII РКПб съезда (27 марта – 2 апреля 1923 г.) (О партийной и советской печати, 1954: 270–272; Жирков, 2009: 76–77).

4. Проблема связи печати с аудиторией. Это была сильная сторона доклада Сосновского, утверждавшего, что «наши литературные силы выдвигаются от станка, от сохи, отчего угодно, только не от пера». Это восполняет нехватку кадров. «(Однако) мы не мечтаем достигнуть того идеала, − сказал публицист, − чтобы каждый крестьянин был читателем и корреспондентом, но считаем вполне достижимым, чтобы люди, пишущие газетные статьи, задавались мыслью о том, для кого они пишут, и постоянно имели бы перед глазами и советских читателей, рассеянных по всем уголкам нашей провинции». Во-вторых, «качество газеты измеряется количеством полученных ею и использованных для печати писем от читателей»²².
5. В условиях нэпа делаются «попытки восстановления старой буржуазной печати». «Пока они, по мнению Сосновского, делаются под видом издания театральных, кооперативных и биржевых листков». Советский журналист в своей практике должен иметь это в виду.

Наиболее значительным документом съезда журналистов, как его будут называть и тогда, была резолюция «О положении и характере партийно-советской печати»²³. В ней особенно критически рассматривалось именно партийное руководство прессой, правда, с некоторой долей преувеличения его роли вообще:

 «Главное препятствие к улучшению печати − недооценка партийными организациями значения ее, небрежное отношение к ней», что выражается в:

─ отказе для газет в компетентных, авторитетных работниках;

─ отказе в средствах на их издание;

─ недопустимом третировании газет,

─ мелочном и временами нелепом вмешательстве в текущую работу газеты,

─ узком и нереволюционном понимании значения газетной критики

и т.п.)».

 Съезд предупреждал об опасностях, порожденных переходом к платности газет и хозрасчету, таких, как:

1. Приспособление к вкусам мелкобуржуазного читателя в погоне за тиражом;

2. «Разрыв… с прежним читателем, пока наладится массовая подписка рабочих и крестьян и их организаций»;

3. Стремление «возрождающихся буржуазных элементов овладеть оружием печатного слова»;

4. Попытках этих элементов через «невинные листы объявлений, через театральные, кооперативные и т. п. издания перейти к политической прессе». Советская печать в связи с этим должна противостоять такого рода явлениям, «систематически защищая революцию от напора буржуазных сил»;

5. Порождение «в умах трудящихся новой обстановкой экономического строительства множества недоуменных вопросов и мелкобуржуазных уклонов мысли». «Здесь более, чем когда-либо нужна систематическая агитационно-пропагандистская работа печати, разъясняющая массам суть новой экономической политики в конкретной форме, применительно к условиям места и времени».

Журналистский форум считал, что решение этих проблем, «обеспечение идейного влияния и контроля коммунистической партии над печатью возможно при условии действительного приближения печатных органов непосредственно к партии». Это положение основного документа 3-го съезда работников печати о партийном руководстве журналистикой получит своеобразное развитие в постановлении радикально настроенной коммунистической фракции форума (об этом – чуть дальше).

Съезд специально остановился на проблеме «обслуживания интересов рабоче-крестьянского читателя», то есть аудитории советской печати. Документ содержит категоричное положение: «Партийно-советская газета должна иметь в виду исключительно рабоче-крестьянские массы… Всякие попытки приспособления к вкусам буржуазно-мещанской, интеллигентско-обывательской публики представляют собою явление, абсолютно недопустимое в нашей печати».

Такое возможно только тогда,  подчеркивал съезд, − когда наши газеты «превратятся из газет для рабочих и крестьян в газеты рабоче-крестьянские. Это требует от них самого широкого привлечения к участию в газете самих трудящихся масс…». Речь шла о развитии, как это вскоре назовут, рабселькоровского движения. Газеты в связи с этим должны (здесь форум дает точный, практичный прогноз):

− установить «живую корреспондентскую связь» с аудиторией;

− использовать «возможно более полно письма читателей»;

− «хорошо поставить отделы переписки с читателями и почтовый ящик»;

− уделять «всестороннее внимание ко всем нуждам трудящихся масс»;

− учитывать в контенте печати «возрастающую потребность рабоче-крестьянской трудящейся массы в материале по науке, культурному строительству, искусству, антирелигиозной пропаганде, а также в беллетристике и в освещении быта. При этом «газеты должны отводить этому материалу надлежащее место, относясь с особенной строгостью к его редакционной оценке».

Это положение резолюции явно опережало время: массовая аудитория была еще не готова к такому содержанию газеты, да и управление журналистикой ставило перед нею более конкретные задачи − по выходу прессы из кризиса, по идеологическим и производственным вопросам. Проблема более широкого диапазона информации в советской печати, вообще ее контента в массовой газете будет осуществляться с большим трудом в связи с противопоставлением практики рождающейся новой печати обще цивилизационному опыту. Вокруг этой проблемы в кругах журналистов будут проходить жаркие дискуссии (см.: Жирков, 2012, 2016).

Остро прозвучал на 3-ем съезде вопрос о критике в печати, тесно связанный с проблемой свободы слова: «В целях охраны интересов Республики необходимо решительно устранить всякие препятствия, стоящие перед партийно-советской печатью в деле критики, облегчения и разоблачения недочетов и отрицательных сторон работы наших учреждений и должностных лиц».  В документе записано важнейшее требование к критикуемым, обеспечивавшее эффективность деятельности советского журналиста: «Необходимо вменить в обязанность всем ответственным работникам давать в печати объяснения по поводу сообщаемых фактов, а судебным органам принимать таковые как материал для судебного производства»²⁴.

Особый отзвук в обществе тех лет получило убийство активного рабкора «Правды» Н. Спиридонова, разоблачавшего, говоря современным языком, коррупцию чиновников (см.: Каравашкова, 1972; 67-68). «Журналист» это формулировал как убийство «за разоблачение изменников пролетарского строительства, примазавшихся к РКП ради личных выгод»²⁵. После этого преступления, по словам ответственного секретаря «Правды» М.И. Ульяновой, среди рабкоров оказались и малодушные: «Уже раздавались немало опасливых голосов: «А что если за разоблачения и меня ждет та же участь, что постигла Спиридонова»²⁶.

О дискуссии по этим важнейшим и острым для того времени вопросам рассказывалось в «Журналисте» в статье Н. Белякова «О свободе критики», где, кстати, форум и назывался 3-ем Всероссийским съездом журналистов. Автор статьи пишет о том, что на нем было «очень много вздохов со стороны провинциальных товарищей о свободе критики… особенно в области работы хозяйственных органов». Это – «один из тех камней преткновения, на которые «чаще всего и очень жестоко “напарываются” журналисты»²⁷.

Беляков вспоминал ходившую тогда среди них образную фразу Л.Д. Троцкого о том, что советские учреждения и предприятия должны работать «под стеклянным колпаком». При этом Беляков считал, что «такая работа стала нашей мечтой, но и только мечтой, ибо в действительности нет ни одного ведомства, которое не боялось бы этого стеклянного колпака, как моровой язвы, как чумы; нет ни одного главка, треста или иного практического органа, который бы ни хранил в тайне все свои многочисленные недоразумения, ошибки, а иногда и преступления, встречающиеся у нас на каждом шагу». Беляков делал вывод: «Ведомства, главки, тресты и всякие другие творцы жизни нашего государства всегда очень ревниво относятся к своим ошибкам»²⁸.

Поэтому журналисты являются «не званными гостями, неприятными свидетелями, к которым не лежит сердце большинства администраторов», которые «не хотят понять, что печать, изобличая те или иные недочеты, делает это без злобы. Она стремится устранить допускаемые ошибки, избавиться от них в будущем; сделать местный опыт, доступным изучения «самых широких кругов практических работников-хозяйственников, а не для того, чтобы просто позубоскалить, кого-то огорчить»²⁹.

Беляков напоминал о разоблачительных публикациях в «Известиях» по поводу неудачной операции Внешторга с финляндскими дровами, о статьях в «Правде» публициста Л. Сосновского, раскрывшего «фокус» фабрики «Треугольник», продававшей обувь с бумажными подошвами.

На самом съезде, обобщая разговор о критике в прессе, Сосновский подчеркивал: «Мы, монопольная партия, и поэтому мы сами должны быть себе оппозицией. Чем дальше мы отходим от войны, тем больше мы должны предоставлять голоса массам. Иначе они потребуют другой прессы. Надо уметь найти грань между диктатурой и самокритикой. Критики бояться нечего. Мы привыкли не бояться критиковать самих себя гораздо сильнее, отменяя негодные законы»³⁰.

Уровень свободы слова, критики, печати во многом зависел от управления страной, роли правящей партии в журналистике. И это была одна из важнейших проблем, поставленных 3-им съездом. Вся печать страны тогда, как правило, называлась партийно-советской, что видно даже из приводимых нами цитат. Это соответствовало установке VIII съезда РКПб (18−23 марта1919 г.), его постановлению «О партийной и советской печати» (Жирков, 1999: 119−121).

В этом смысле резолюция «Периодическая печать и РКП», принятая на заседании коммунистической фракции журналистского съезда по докладу «О взаимоотношениях между периодической печатью и РКП»³¹, точно передает дух того времени, еще несший в себе идеи военного коммунизма.  С помощью этого документа коммунисты пытались насадить в журналистике партийное единомыслие. Вот его первый пункт:

«Всякое советское издание должно быть коммунистическим, партийным по содержанию, по тону, по характеру. Все без исключения вопросы советская печать должна освещать с точки зрения программы и тактики РКП. Новая экономическая политика, усложняя наше пролетарское государство, требует усиления и расширения коммунистической агитации и пропаганды».

В другом пункте резолюции в связи с принципом партийности, как его потом назовут советские теоретики, перед партийной и коммунистической журналистикой ставится «очередная, совершенно неотложная задача – «всем советским изданиям придать строго выдержанный коммунистический характер, изгнав оттуда всякую беспринципность и обывательщину; не на словах, а на деле признать газетное дело важнейшим партийным делом и ввести органы печати в систему партийных аппаратов». Коммунистические журналисты предлагали с этой целью конкретные меры и эти меры будут осуществлены на практике, но в основном в следующем периоде советской истории:

• Ответственным редактором издания должен быть авторитетный член парткома, а в редакции «включаются выдержанные партийные товарищи».
• К сотрудничеству в газете привлекаются все местные ответственные партийно-советские работники.
• Из числа сотрудников и постоянных корреспондентов с фабрик и заводов образуется широкое совещание сотрудников, которое созывается регулярно – не реже раза в месяц.
• Партком систематически дает редакции по важнейшим вопросам партийно-советские директивы. В пределах директив в своей повседневной работе редакция пользуется широкой (!?), деловой автономией, вполне самостоятельно (!?) выполняя обязанности, возложенные на нее партией.
• При выборах парткомов предусматривать в его составе редактора издания. (Здесь фракция просила ЦК партии «дать местным организациям соответствующие указания».)
• Редакторы и наиболее ответственные работники газет должны быть освобождены от всякого рода административных работ, как по советской, так и по партийной линии. «Необходимо признать, - подчеркивали журналисты фракции, − что газетная работа является одной из важнейших партийных функций».
• «Участие коммунистов в нескольких не партийных и несоветских изданиях (художественных, научных, кооперативных и т.п.) допустимо только с разрешения соответствующего парткома».

Документ, можно сказать, с опережением времени, не учитывая характер кадров периодики тех лет, полностью вписывал журналиста в ряды РКП, ограничивая не только его мировоззрение, но и прикрепляя его к партийным изданиям.

Усиление партийного руководства журналистикой руководители РКПб тесно увязывали с той идеологической борьбой, которая развернулась в стране в период нэпа. В августе 1920 г. при ЦК РКП(б) был организован Отдел агитации и пропаганды (Агитпропотдел) с 5 подотделами: пропаганды, агитации, редакционно-издательский, национальных меньшинств, распределения литературы.³² Он наладил выпуск «Вестника агитации и пропаганды» – двухнедельного органа ЦК РКПб (21 сент. 1920 – июль 1922), фактически первого партийного журнала, занимавшегося проблемами печати. Ранее этим в меру возможностей и сил занималось Российское телеграфное агентство (РОСТА) (Брыляков, 1976; Жирков, 2000). Возникала проблема создания конкретной, руководящей журналистикой структуры. 12 ноября 1921 г. Агитпропотдел образовал коллегию для выработки основных положений о Подотделе печати (в дальнейшем − ПО). Они затем вошли в положение об Агитпропотделе, утвержденное ЦК РКП 22 ноября³³. С этого дня Подотдел стал действовать: в первую очередь, как подчеркивали «Известия ЦК РКПб», осуществлять «назревшую и совершенно неотложную задачу» − «политическое руководство провинциальной прессой»³⁴, то есть тем, чем ведало РОСТА.

Таким образом, уже в 1921 г. всесторонне − организационно и идейно − шла передача партийным структурам функций информирования печати из Центра. Этому способствовал и Третий Всероссийский съезд работников печати.

Деятельность ПО, куда бы она ни была направлена, сразу же сталкивалась с необходимостью взаимодействовать и выстраивать отношения с РОСТА. Многие начинания агентства были подхвачены Подотделом и получили в его деятельности развитие. Усиление в период нэпа идеологической борьбы и партийного руководства всеми структурами государства, включая и систему журналистики, и начавшийся процесс централизации этого руководства привели к конфликтной ситуации между Подотделом печати и РОСТА, к постепенному реформированию РОСТА и превращению его в чисто информационное агентство. На Третьем съезде журналистов был заслушан доклад одного из руководителей РОСТА Я. Долецкого о работе агентства, по которому была принята следующая резолюция³⁵:

1. «Российское телеграфное агентство, оставаясь одним из отделов Главполитпросвета и будучи перегружено колоссальной, чуждой ему, как информационному аппарату, работой по Управлению периодической печатью и устной и печатной агитацией, не имело и не имеет никаких возможностей выполнять первейшую важную задачу по информированию партийной, советской власти и прессы.
2. Что инструктирование коммунистической печати органами агентства РОСТА (Управление периодической печатью) не является достаточно авторитетным для мест,

− постановил:

1. Российское телеграфное агентство (РОСТА) подлежит немедленной реорганизации в исключительно информационный аппарат, с освобождением его от всех несвойственных ему остальных функций.
2. РОСТА вывести из Главполитпросвета в самостоятельное центральное учреждение, числящееся при ВЦИК или Совнаркоме.
3. Политическое руководство и инструктирование всей федеративной прессы должно быть передано Агитпропу ЦК РКП».

Одновременно, 30 января 1922 г. вошло в силу новое положение о Подотделе печати, уточнявшее и расширявшее его полномочия³⁶. Отголоски конфликта были слышны и на следующий год. Наиболее резко проблема противостояния РОСТА и Подотдела печати прозвучала в статье С. Ингулова «Воз лезет в гору», опубликованной в «Журналисте» к предстоявшему 4-ому Всероссийскому съезду работников печати (1923 г.). Ингулов обвинил руководство РОСТА в том, что оно хочет превратить агентство «в третий наркомат наряду с Наркомпросом и НКВД»³⁷.

П. М. Керженцев, возглавлявший РОСТА с мая 1919 г. до конца 1920 г. и превративший агентство в боевой орган молодой Советской власти (о П.М. Керженцеве см.: Симонова, 1983; Ниякий, 1990), писал о том, что в период нэпа РОСТА «было коренным образом изменено… стало типичным телеграфным агентством». Весь его аппарат «был сжат», на местах остались лишь его корреспонденты³⁸.

Через большинство выступлений на 3-ем съезде работников печати проходила тема газетных кадров. В связи с этим, на нем впервые состоялось обсуждение и вопроса о профессиональном образовании журналистов, в итоге которого была выработана актуальная резолюция по проблемам создания высшей профессиональной школы журналистики. Она «должна дать учащимся не только специальные знания, приобретаемые ими в процессе прохождения курса школы в «мастерских газетного дела», в учебной типографии, в семинариях и практикумах по газетной информации и теории публицистики, - подчеркивалось в резолюции, - но и достаточную общеобразовательную подготовку, без которой не мыслима активная и плодотворная работа на поприще журналистики». Съезд предлагал Московскому институту журналистики, который функционировал с 1921 г., целую программу совершенствования его деятельности ³⁹.

«Логическим выводом из этого постановления съезда, − пишет С. Муравейский в статье «Подготовка работников печати», − было решение Коллегии Наркомпроса реорганизовать Московский институт журналистики в подлинное высшее учебное заведение с 3-х годичным курсом обучения. 4 ноября 1923 г. состоялось аналогичное постановление Совета Народных Комиссаров и институт был преобразован в Государственный институт журналистики»⁴⁰.

3-й съезд работников печати, несмотря на целый ряд идеологических передержек, отчасти объяснимых характером еще неустоявшейся эпохи, был знаменательной вехой в развитии советской журналистики. Именно он способствовал единению рядов журналистов и окончательному их оформлению в профессиональный Союз. Этот форум в отличие от двух предыдущих 1918 г. и 1919 г. был полноценным съездом профессионалов, проходившим в нормальной, мирной обстановке, советская власть утвердилась на всей территории страны, а съезд был вполне представительным. Он положил конец «разброду» журналистских сил, хотя редакция «Журналиста» тех лет и отказала ему в этом. Ее передовая статья первого номера журнала (сентябрь 1922 г.) открывалась строчками:

«На протяжении четырех с половиной лет работники печати фактически стояли вне профессионального движения. Последний 3-ий Всероссийский съезд был созван не по профессиональной линии, а ЦК РКП, совместно с РОСТА, и главные вопросы которого на нем рассматривались, были по преимуществу производственно-политическими, а не профессионального единства, организационно-профессионального вопроса, в какой союз войти и т.п.»⁴¹.

Запущенная на этом форуме анкета, на вопрос которой о профессиональной принадлежности ответило из 224 делегатов 125, 99 – не дали сведений, показала, что делегаты были членами профсоюзов:

− Всеработпросвет (Всероссийский Союз работников просвещения) – 80;

− Всеиспрос (Всероссийский Союз работников искусства и просвещения) – 17;

− Полиграфпроизводства (Всероссийский Союз работников полиграфического производства) – 12;

− Совработников (Всероссийский Союз советских работников) – 7;

− Всерабиса (Всероссийский Союз работников искусства) – 3;

− Всерабземлес (Всероссийский Союз работников просвещения) – 2.

По делегату состояло в союзах Цектран, Металлист, Коммунальных работников плюс 1 красноармеец. То есть организационно в свой профсоюз журналисты не были оформлены, а в основном состояли в тех союзах, где были совместителями. По мнению редакции «Журналиста», «постановление съезда о вхождении в Союз печатников, только способствовало усилению этого разброда и затем сильно затруднило урегулирование вопроса вообще о профессиональном объединении работников печати»⁴².

Однако именно на 3-ем съезде в Москве было создано Центральное бюро Секции работников печати (В дальнейшем − ЦБ) в составе 13 членов, поименно: Бухарина, Сосновского, Стеклова, Вардина, Ингулова, Белякова, Новицкого, Волина, Иванова (Грамен), Нарбута, (Харьков), Астрова (Смоленск), Афонина (Петроград), Лившица (Баку) и трех кандидатов: Артамонова, Еремеева и Рябика (г. Муром) (с. 165).

Созданное Центральное бюро провело значительную организационную работу. На первом его пленуме в феврале был избран Президиум, в который вошли Сосновский, Вардин, Волин, Ингулов, Иванов (Грамен). По своей занятости Сосновский не участвовал в работе ЦБ. В Президиум были введены Беляков и Новицкий, ответственным секретарем был избран Ингулов. ЦБ приступило к изданию «Журналиста». Секция охватывала 58 объединений работников печати в республиках и губерниях. Она заявила себя на мировой арене: в Прагу на Международную выставку печати был командирован 12 декабря 1922 г. Беляков, доставивший на нее «экспонаты по русской печати» (с. 165).

1 июня 1922 г. ЦБ выступило с обращением «Ко всем работникам печати», где говорилось: «3-ий Всероссийский съезд работников печати выделил Центральное бюро и поручил ему провести в жизнь постановления съезда, направленные на улучшение печати и условий ее работников. Рядом постановлений ЦК РКП, а затем резолюций XI съезда РКП все решения съезда работников печати подтверждены, и проведение их в жизнь зависит только от энергии самих работников печати на местах. Это касается и выбора, в какой профсоюз организовать местные секции работников печати» (с. 170). Фактически ЦБ проводило в жизнь решения 3-его съезда, включая и проблему единения журналистов.

IV расширенный пленум ЦК Союза работников просвещения, прошедший 11-15 сентября 1922 г., принял постановление «О Секции работников печати»⁴³. В нем воссоздавались этапы образования Союза журналистов как неудачные попытки к объединению. На первом съезде советских журналистов, когда была использована возможность во время годовщины Советской власти 13−16 ноября 1918 г. собрать 106 делегатов. Этот Союз оказался «маломощной, нежизненной организацией и вскоре распался».

Заявляя это, пленум ЦК Всероссийского Союза работников просвещения не учитывал того, что сама советская власть распространялась лишь на часть страны, и эта власть делала свои первые шаги. Журналисты проявили стремление поддержать ее и заявить о себе, как участниках строительства новой жизни и новой печати. Их дискуссия на форуме была содержательной и намечала пути строительства газет нового типа (Жирков, 1999: 112−118). Союз не распался, а его участники занялись тем, чем тогда занимались все сторонники советской власти: они включились в революционную борьбу.

Второй съезд состоялся в 1919 г. Он соответствовал духу того времени – военному коммунизму. Единение работников печати представлялось как Коммунистический союз журналистов. В документе пленума говорится: «Построенное по этому принципу объединение оказалось не в силах охватить всех нужд печати и ее тружеников. Круг, втянутых в организацию работников прессы (Коммунистический союз журналистов) оказался еще более суженным и Союз также распался».

Но этот опыт заставил журналистов строить свой союз как профессиональную организацию, объединяя «всех без исключения работников печати и литературы, в целях распространения на них революционного пролетарского влияния». Пленум считал, что «такой принцип исключает возможность существования отдельной организации. На 3-ем съезде было решено войти во Всероссийский Союз работников полиграфического производства, но ЦК этого профсоюза высказался против принятия журналистов в их объединение.

К этому времени произошло разделение Всероссийского Союза работников искусства и просвещения на Всероссийский Союз работников просвещения и Всерабис (Всероссийский Союз работников искусства). ЦБ решило войти в виде секции во Всероссийский Союз работников просвещения. С этого момента, т.е. с середины 1922 г., − замечает В. Топор в статье «Секция работников печати», − можно считать организационные мытарства работников печати законченными»⁴⁴. Секция включала в свои ряды к 1923 г. 13 организаций, 2752 члена профсоюза, представлявших многочисленные категории работников предприятий печати: редакторов, литературных работников, агентов распространения, разносчиков газет, писателей, сборщиков объявлений, экспедиторов, корректоров, продавцов-книжников, фальцовщиков, переводчиков, калькуляторов и др. При этом число технических и административных работников в Секции стало преобладать. Если к 3-ему съезду их было 10−20% , то уже в октябре 1923 г. их стало 64,4%⁴⁵.

Что касается первых объединений журналистов, то они в тех условиях и не могли быть иными. Советского государства, охватывавшего все пространство России, не было. Одни журналисты и литераторы были втянуты в шедшую борьбу, другие − пытались определиться, с кем им по пути, третьи − выжидали, поэтому и два прошедших ранее форума собирали лишь часть журналистов, настроенных советски, просоветски и коммунистически.

Создавшиеся условия к 1922 г., когда началось строительство нового государства, – в декабре ставшего СССР, естественно позволили впервые собрать полноценный съезд журналистов. Важным его итогом стала фактическая проработка им проблем печати для предстоящего партийного форума. «Решения съезда работников печати, − отмечал «Журналист», − легли в основу постановления XI партийного съезда» (март-апрель 1922 г.)⁴⁶, продолжившего анализ состояния журналистики в новых экономических условиях. Форум журналистов «сыграл основную организационную роль в их жизни». Начался процесс оздоровления, укрепления и развития их профорганизации, включившей 60 губернских и областных объединений⁴⁷. Съездом была заложена традиция проведения в стране Дня печати.

На расширенном и представительном пленуме ЦБ Секции работников печати (1−2 октября 1922 г.) говорилось о том, что профессиональное объединение журналистов «должно всемерно способствовать поднятию их культуры и политического уровня»; о необходимости сплочения работников печати в «дружную семью для борьбы с буржуазными и мелкобуржуазными влияниями»⁴⁸. Проходивший в феврале 1923 г. 4-й съезд работников печати продолжил начатую своим предшественником работу по профессиональному объединению всех причастных к журналистике.

 

---

Примечания

1. См.: Правда. 1918. Ноябрь, 15−17; Вооруженный народ. 1918. Ноябрь, 17; Вестник жизни. 1919. № 3−4. С. I36−137; Крестьянская правда (Кологрив). 1918. Дек., 7.
2. Правда. 1918. Авг., 13.
3. См.: Первый Всероссийский съезд советских журналистов. Из стеногр. отчета. М., 1918. С. 4.
4. Там же. С. 4.
5. Всероссийский съезд журналистов // Петербургский листок. 1908. Июнь, 23; Кранихфельд Вл. Наши съезды // Журналист (Москва). 1914. № 1. Стб. 18. Этот номер журнала переиздан редакцией современного «Журналиста».
6. Как правило, в статьях о съезде называется месяц его проведения: Муравейский С. Подготовка работников печати // Газетный и книжный мир. Выпуск второй. М.: Изд-во «Экономическая жизнь», 1926. С. 102 (январь); Топор В. Секция работников печати // Там же. С. 407 (февраль); дата съезда – с 28 января по 2 февраля 1922 г. − определена по отчетам с форума журналистов «Правды»: Правда, 1922. № 23. Янв., 31; № 24. Февр., 1.
7. Журналист. 1924. № 4. С. 8.
8. Ингулов С. Газета революции // Современник. Журнал науки, политики, литературы, теории и истории печати. Кн. 2. М.: Изд-во Гос. инст-та журн., 1923. С. 293–295.
9. Правда. 1922. Февр., 1.
10. Стеклов Ю. Редактор и его роль в газете. М.: Изд-во Гос. института журн., 1925. С. 12 (Лекция, прочитанная автором в ГИЖе в начале 1924).
11. Кольцов Мих.«Страдания Калибана» // Ловцы новостей (Журналистика в лицах). М., Л.: Земля и фабрика, 1930. С. 17.
12. Известия ВЦИК. 1924. Июль, 2.
13. Петроградская правда. 1921. Дек., 7.
14. Первая Московская губернская конференция работников печати // Журналист. 1922. № 1. С. 58.
15. Ингулов С. Воз лезет в гору // Журналист. 1923. № 3. С. 10. Подсчет Центрального бюро Секции работников печати.
16. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 841. Л. 3.
17. III Всероссийский съезд работников печати (отчет) // Правда. 1922. № 23. Янв., 31.
18. Там же.
19. Изложение доклада Л.С. Сосновского опубликовано в двух номерах «Правды» − 1922. № 23 и 24, 31 янв. и 1 февр.
20. Это упоминание вождей Красной армии будет Сосновскому дорого стоить в 1930-е гг., когда его обвинят в троцкизме.
21. Правда. 1922. № 24. Февр., 1.
22. Там же.
23. Всероссийская секция работников печати / сост. Н.М. Сомов // Справочная книжка журналиста на 1923 г. / под ред. К.П. Новицкого (К. Петровина). М.: Изд-во Моск. ин-та журналистики. 1923. С. 166−167. В справочнике представлены документы.
24. Подробное цитирование документов тех лет, несмотря на их казенный язык, делается мною специально в связи с теми мифологическими, политизированными представлениями, которые получили распространение в литературе по истории журналистики СССР.
25. Беляков А. О свободе критики // Журналист. 1922. № 1. С. 22.
26. Ульянова М. Надо пересмотреть // Правда. 1924. Авг., 5.
27. Беляков А. О свободе критики // Журналист. 1922. № 1. С. 22.
28. Там же.
29. Там же. С. 23.
30. Цит. по: Беляков А. О свободе критики // Журналист. 1922. № 1. С. 25.
31. Справочная книжка журналиста на 1923 г… С. 168−169.
32. Известия ЦК РКП(б). 1921. № 28. С. 14.
33. Отчеты редакционно-издательского подотдела и подотдела печати. Сент. 1921 г. – июль 1922 г. // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 841. Л. 2.
34. Известия ЦК РКПб. 1921. № 36. С. 6; Справочник партийного работника. М., 1922. Вып. 2. С. 62.
35. Три съезда // Журналист. 1923. № 4. Февр. С. 7. Документ цитируется по этой публикации [курсив наш. – Г.Ж.]. Рассказывая о 3-ем съезде журналистов я вынужден повторить его цитирование, хотя он приведен мною в статье, посвященной истории РОСТА.
36. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 841. Л. 2.
37. Журналист. 1923. № 3 (Янв.). С. 10.
38. Керженцев П.М.Указ. соч. С. 134−135.
39. Муравейский С. Подготовка работников печати // Газетный и книжный мир. Выпуск второй. М.: Изд-во «Экономическая жизнь», 1926. С. 102..
40. Там же.
41. Редакция. Конец разброду! // Журналист. 1922. № 1. С. 3.
42. Там же.
43. Справочная книжка журналиста на 1923 г… С. 173−175.
44. Топор В. Секция работников печати // Газетный и книжный мир. Выпуск второй. М.: Изд-во «Экономическая жизнь», 1926. С. 407.
45. Там же. С. 408.
46. Три съезда (передовая статья) // Журналист. 1923. № 4. С. 7.
47. Там же. С. 8..
48. Наш пленум // Журналист. 1922. № 2. С. 49.

 

Библиография

Бережной А.Ф. История отечественной журналистики конец XIX – начало XX в. Материалы и док. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003. С. 17–20.

Брыляков Н. А. Российское телеграфное. М.: Мысль, 1976.

Варецкий Б.И. У истоков советской печати. М.: Мысль, 1985.

Жирков Г.В. Съезд, о котором умалчивали: Первый Всероссийский // Акценты (Воронеж). 1996. № 2 – 3.

Жирков Г.В. Журналистика двух Россий: 1917–1920 гг. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999.

Жирков Г.В. Журналистика сталинской эпохи: 1928−1950-е годы // Жирков Г.В. Судьба теории газетоведения в условиях административно-командной системы. М.: ФЛИНТА: Наука, 2016. С. 150–175.

Жирков Г.В. Нравственные основы толерантности: уроки из жизни Л. Н. Толстого // Ценностное содержание журналистики: культура социальных отношений и межкультурное взаимодействие в обществе: матер. научно-практ. конференции. СПб.: Роза мира, 2008. С. 191–213.

Жирков Г. В. НЭП и кризис советской печати начала 20-х годов. СПб: Изд-во СПбГУ; Фак. журн. СПбГУ, 2000.

Жирков Г.В. Специфика советской и российской научных журналистских школ // Масмедиа российского мегаполиса: типология печатных СМИ. СПб.: Роза мира, 2009. С. 76–77.

Жирков Г.В. Ценности советской эпохи в журналистике: динамика теории и газетной практики // Журналистика. Общество. Ценности : колл. моногр. СПб: Петрополис, 2012. С. 47−75.

Каравашкова С.В. М. И. Ульянова – журналист. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972.

Кузнецов И.В. История отечественной журналистики (1917−2000): Уч. комплект. М.: ФЛИНТА: Наука, 2002.

Ниякий В.В. Платон Керженцев. Начало революционной и журналистской деятельности. Горький: Волго-Вятское изд-во, 1990.

О партийной и советской печати. М.: Изд-во «Правда», 1954.

Петровицкая И.В. «Толстовский» съезд русских журналистов // Из истории русской литературы и журналистики: ежегодник. М.: Фак. журн. МГУ, 2009. С. 235−258.

Привалов В. Первый Всероссийский // Журналист. 1978. № 11. С. 45−46.

Симонова З. П. П. М. Керженцев – журналист: автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 1983.