Форпост или регион международного сотрудничества: как менялись образы Калининградской области в российских СМИ в 2014-2018 гг.

 

Ссылка для цитирования: Щекотуров А.В., Винокуров В.В. Форпост или регион международного сотрудничества: как менялись образы Калининградской области в российских СМИ в 2014−2018 гг. // Медиаскоп. 2020. Вып. 3. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/2640
DOI: 10.30547/mediascope.3.2020.3

 

@ Щекотуров Александр Вячеславович
кандидат социологических наук, заведующий социологической лабораторией Института геополитических и региональных исследований Балтийского федерального университета им. И. Канта (г. Калининград, Россия), ASHCHekoturov@kantiana.ru

@ Винокуров Владимир Витальевич
ассистент Института гуманитарных наук Балтийского федерального университета им. И. Канта (г. Калининград, Россия), vvinokurov1@kantiana.ru

 

Аннотация

В результате проведенного исследования выявлены следующие особенности медийной репрезентации Калининградской области в российских СМИ за 2014-2018 гг.: 1) экономическая привлекательность; 2) форпост, «осажденная крепость»; 3) регион, (не)пострадавший от санкций; 4) историческая память и идеологическое влияние России как инструменты «мягкой силы».

Ключевые слова: Калининградская область, имидж территории, медиаобраз

 

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Правительства Калининградской области Российской Федерации в рамках научного проекта № 19-411-390001

 

Эксклавное положение Калининградской области уже более 20 лет является объектом научных изысканий социологов, политологов, экономгеографов. Это обусловлено не только спецификой расположения региона на карте Европы или эффективностью экономической, культурной и военной политики России. Территориальная оторванность области от основной части страны обосновывает и другие направления исследований: отношение к собственному культурно-историческому наследию и довоенному прошлому края (Гаврилина, 2015: 23), формирование «общегосударственной символической идентичности региона» (Николаева, 2016: 213). Для таких территорий характерно «смешение культурных кодов, повседневных социокультурных практик, языковых, ментальных и поведенческих паттернов» (Николаева, 2016: 214).

Вопросы установок, отношений и идентичности находятся и в поле медиа: именно они являются одновременно и проводниками, и сообщениями смыслов, формирующих «чувство места»¹. Медиапространство региона отражает часть информационной риторики о регионе и создает собственный дискурс, влияющий в том числе и на имидж данной территории. Управление медийным образом территории позволяет добиваться «эффективного позиционирования региона и увеличения его положительной известности и популярности в среде стратегических целевых групп» (Терских, Маленова, 2016: 199−205).

Информация о регионе, представленная в СМИ, и интерпретация наиболее важных инфоповодов являются неотъемлемыми компонентами исследования многих социально-культурных и политических процессов. Изучение медийного пространства Калининградской области – это вопрос не только ее позиционирования, но и понимания одной из ключевых детерминант идентичности жителей в условиях многополярного мира.

 

Образ vs имидж территории. Калининградская область

Концептуализация имиджа территории или имиджа страны имеет разные традиции на Западе и в России. В англоязычной литературе понятие «имидж страны» (country image или country-of-origin) претерпело значительные смысловые трансформации за последние 40 лет. Выполнив контент-анализ всех академических статей об имидже страны/территории, написанных на английском языке в период с 1978 по 2017 гг., И. Лу и ее коллеги (Lu, Kwan, Heslop, Thomas et al., 2019) смогли проследить характер терминологических трансформаций. Вначале под имиджем страны чаще всего понимали «общее восприятие потребителями качества товаров, изготовленных в определенной стране» (Han, 1989: 222). В ранних 2000 гг.  самым цитируемым определением имиджа страны стало рассмотрение его как «картины (picture), репутации, стереотипа, которыми предприниматели и потребители наделяют продукты определенной страны.» (Pereira, Hsu, Kundu, 2005: 103). В настоящее время самой востребованной дефиницией является «совокупность всех представлений и убеждений индивида о конкретной территории» (Hynes, Caemmerer, Martin, Masters, 2014: 80). Таким образом, мы наблюдаем переход от потребительского (маркетингового) понимания к когнитивному компоненту, где на первое место ставятся представления индивида.

Российский научный дискурс отличается тем, что, помимо имиджа региона, авторы выделяют его образ, а также бренд, стереотип и репутацию (Гуров, Корцыгина, 2016). Но и здесь нет консенсуса относительно смысловых отличий этих категорий. С одной стороны, имидж «отображает самую яркую сторону объекта» и выступает «инструментом конкурентоспособности региона» (Гуров, Корцыгина, 2016: 11) или «коммуникативным инструментом для достижения определенных целей» (Напалкова, Курочкина, 2018: 423). Эти авторы рассматривают имидж территории как «комплексный эмоционально воспринимаемый образ, наделенный определенными ценностями, целенаправленно формируемый и транслируемый средствами коммуникативных технологий, исходя из имеющихся территориальных ресурсов, повышающих ее конкурентоспособность, продвигаемый среди представителей целевых групп и воспроизводимых ими» (Напалкова, Курочкина, 2018: 423). Развивая мысль авторов, можно заключить, что степень сформированности имиджа региона прямо пропорциональна качеству и полноте воспроизводства его образов в представлениях определенных групп населения. Следовательно, первым шагом в этом процессе должна стать идентификация образов региона, создаваемых и транслируемых в пространстве медиа.

С другой стороны, для многих исследователей понятие «медиаобраз» является калькой с английского термина «медиаимидж», поэтому «эти терминологические единицы дефиницируются в научных работах противоречиво» (Драчева, 2019: 135). Например, одни авторы предлагают под медиаобразом территории понимать «совокупность рациональных и эмоциональных представлений, основанных на информации, получаемой из СМИ», «фрагмент сознания носителей языка» (Глушкова, Зайцева, 2017: 51-52). Другие исследователи обозначают медиаобраз территории как «особый образ реальности, предъявляемый массовой аудитории медиаиндустрией» (Галинская, 2013: 92), или «медийную репрезентацию территории», изучение которой должно строиться на анализе образа региона в местных, федеральных и зарубежных СМИ (Ним, 2013: 121). В данной работе мы придерживаемся второго подхода, развивая коммуникативную программу исследования имиджа региона (И.Г. Напалкова и К.В. Курочкина).

Что касается степени изученности медиапространства и медиаобразов Калининградской области, то мы можем констатировать лишь единичные и тематически разрозненные исследовательские попытки. Так, Р.Д. Минакова (2004: 15) отмечает, что в зарубежном медиадискурсе к 2004 г. сформировался имидж Калининградской области как «черной дыры», под которой понимается не только «неграмотное управление регионом, отсутствие необходимой законодательной базы», но и результат «намеренного действия сил, сопротивляющихся благополучному, успешному развитию Калининградской области». Исследуя проблемы приграничного сотрудничества России за 2000-2004 и 2008-2012 гг., В.А. Колосов и О.И. Вендина (2014: 9-10) выделили два сюжета, в которых фигурировала Калининградская область: 1) милитаризация и статус «самого западного редута страны»; 2) «превращение региона в «опытный полигон» сотрудничества с европейскими странами». А.Н. Всеволодова (2015: 310) на материале всего 56 публикаций СМИ, обнаруженных за январь-апрель 2015 г. о Челябинске, Екатеринбурге, Казани, Оренбурге и Калининграде, характеризует образ Калининграда как города-посла или города-дипломата. В работе Р.А. Дукина (2016) проводится анализ медийной заметности брендов городов-организаторов чемпионата мира по футболу 2018 г. в СМИ и социальных медиа России. Среди всех городов автор выделяет Калининград большей представленностью в федеральных, чем в региональных СМИ. В целом Р.А. Дукин (2016: 116) приходит к выводу об «отсутствии у городов-организаторов системного подхода в продвижении собственных брендов в социальных медиа».

В результате обзора литературы мы заключаем, что в отношении российского эсклава наблюдается отсутствие системного подхода к изучению информационного дискурса, создаваемого в медиаполе России. Полученные результаты не привели к пониманию структуры медийного пространства Калининградской области, а также не лишены методологических неточностей. Нельзя не согласиться с А.Н. Всеволодовой (2015: 311) в том, что «сегодняшние российские города находятся на стадии формирования новых портретов, а в этом процессе СМИ играют наиважнейшую роль».

Цель данного исследования – выявить образы Калининградской области, доминирующие в российских СМИ, и проследить их динамику в 2014-2018 гг. Знание медийной риторики, конструируемой вокруг Калининградской области, будет способствовать пониманию логики развития отношений как с другими российскими регионами, так и с ближайшими государствами. Эту мысль подтверждает исследование ВЦИОМ в 2004 г., согласно которому именно «сложная ситуация вокруг Калининградской области» была одним из барьеров на пути выстраивания партнерских отношений с европейскими странами².

 

Методика исследования

Информационно-эмпирической базой исследования выступил массив данных из федеральных и региональных СМИ РФ, полученный с помощью информационно-аналитической системы «Медиалогия»³. Выборка публикаций производилась по объекту «Калининградская область» за период 2014-2018 гг. Временные рамки определены геополитическими изменениями (присоединение Крыма), последующим введением санкций и ответных мер, что, на наш взгляд, отразилось на информационной риторике России, создаваемой в отношении Калининградской области и потому требующей особого исследовательского внимания.

За каждый год было получено 1000 информационных поводов (каждый инфоповод является собирательной тематикой, состоящей из нескольких публикаций) из 100 различных СМИ. Однако не все инфоповоды стали объектом изучения. Во-первых, было принято решение отобрать только те инфоповоды, в публикациях которых регион упоминался в заголовках или первом абзаце сообщения (главная роль). Во-вторых, из анализа были удалены инфоповоды, содержащие информацию о локальных происшествиях и правонарушениях, поскольку подобного рода сообщения характерны для СМИ любого региона (табл. 1).

 

Таблица 1. Количество инфоповодов, отобранных для анализа (2014−2018 гг.)

 

 

Результаты

В данном разделе статьи в количественной и качественной форме представлены результаты исследования медиапространства Калининградской области в российских СМИ. Описание некоторых образов региона будут отсутствовать, если они уже были зафиксированы в предыдущем отрезке наблюдения, а их содержание не изменилось.

Анализ публикаций СМИ за 2014 г. показал доминирование восьми ключевых медиаобразов Калининградской области: от региона с развивающейся инфраструктурой до региона, борющегося с коррупцией (см. табл. 2).

 

Таблица 2. Медиаобразы Калининградской области в 2014 г.

 

Медиаобраз Калининградской области как региона с развивающейся инфраструктурой включает в себя публикации как о внутренней инфраструктуре: реновация и строительство энергетических объектов («В Калининградской области построят современные электросети», МИМ=85, n=36), так и об инфраструктуре, связывающей область с другими регионами РФ и ЕС: строительство нового морского порта («В Калининградской области появится новый морской порт», МИМ=333, n=10), присвоение статуса «открытого неба» аэропорту Храброво («Аэропорт Калининграда получил статус “открытого неба”», МИМ=32, n=9), строительство федеральных трасс: «Высокая культура строительства: на “берлинской” трассе открыли “Чертов мост”», МИМ=65, n=23. Значимую долю публикаций составляют сообщения, посвященные Федеральной целевой программе развития Калининградской области, в рамках которой происходили многие инфраструктурные изменения: «ФЦП развития Калининградской области исполнена на 32%» (МИМ=51, n=14).

Образ Калининградской области как региона международного сотрудничества представлен как положительными, так и негативными публикациями. Позитивную тональность обеспечили сообщения, связанные с официальными заявлениями чиновников из России и Европейского союза о взаимном стремлении поддерживать и развивать сотрудничество: «Посол ЕС в РФ: мы заинтересованы в отмене санкций» (МИМ=36, n=21). Негативная сторона данного образа представлена публикациями о проблемах в отношениях с соседними странами: от закрытия консульства Литвы в г. Советск («Послу России в Литве вручили ноту протеста», МИМ=58, n=73) до индивидуальных проблем иностранцев на пунктах таможенного контроля с Польшей и Литвой: «Прибалтов попросили постоять» (МИМ=44, n=58).

Образ Калининградской области как региона, особенно остро ощутившего влияние введения санкций и контрсанкций, представлен публикациями, посвященными уменьшению доходов калининградцев («Народ готовится стать челноками», МИМ=-0,15, n=25), многократному повышению цен на продукты питания, обусловленному импортоориентированной модели рынка, столкнувшейся с продуктовым эмабрго РФ («Из-за эмбарго сильнее всего в Калининградской области подорожали сыры, гречка и рыба», МИМ=22, n=8). Образ дополнили и сообщения о проблемах искусственно созданной монополии на продукты питания и логистических (таможенных) трудностях.

Медиаобраз Калининградской области как военного форпоста России наполнен такими темами, как конфронтация между РФ и НАТО («Российское ядерное оружие приближается к НАТО», МИМ= 467, n=45), милитаризация региона («Голландия сообщила о перехвате фроссийского самолета над Прибалтикой», МИМ=292, n=105), усиление Балтийского Флота РФ («Большой десантный корабль Балтийского флота отправился на боевое дежурство», МИМ=94, n=17).

Образ туристически привлекательного региона сконструирован из публикаций об учреждении игорной зоны («Инвесторы первого казино на Кубани собрались в Калининград», МИМ=51, n=4), привлечении в регион фестивалей КВН и кинофестивалей («Калининградские КВНщики перетягивают "Голосящий Кивин" из Юрмалы», МИМ=26, n=17), чемпионате мира по футболу – 2018 («Калининградская область к ЧМ-2018 потратит 2,6 млрд рублей на энергообъекты», МИМ=83, n=19), развитии культурных объектов («Театр эстрады в Светлогорске будут строить в две смены», МИМ=52, n=3).

Образ экономически привлекательного региона наполнен сообщениями об экономической активности в регионе в промышленной отрасли («Вице-премьер Рогозин посетил судостроительный завод “Янтарь”», МИМ= 59, n=15), в рыбном промысле («В Калининграде собираются увеличить выпуск шпрот», МИМ=110, n=8) и сельском хозяйстве («Компания Лужкова собрала в Калининградской области 600 т гречихи», МИМ=80, n=31). Значимую часть образа составили сообщения, посвященные созданию особой экономической зоны на территории эксклава («Цуканов: Поручение Путина по ОЭЗ − хороший сигнал инвесторам», МИМ=130, n=36).

Образ социально ориентированного региона представлен во многом деятельностью и высказываниями губернатора и регионального правительства: расселение обманутых дольщиков («В Калининграде 48 обманутых дольщиков получили квартиры», МИМ=23, n=16), работа с аварийным жилищным фондом («Три тысячи жителей аварийных домов в области переедут в новые квартиры», МИМ=34, n=2), адаптация мигрантов из Украины («В Калининграде украинские беженцы занимают очереди в ФМС с 4 утра», МИМ=6, n=3).

Медиаобраз Калининградской области как региона, активно борющегося с коррупцией, собран инфоповодами о проверке активистами ОНФ и прокуратурой КО целесообразности затрат по различным объектам: новое здание ПФР в г. Советске («“Без витражей и бани”: в Пенсионном фонде рассказали о “скандальном” новом здании в Советске», МИМ=30, n=5), строительства очистных сооружений («ОНФ обвинил калининградские власти в “сливе денег в канализацию”», МИМ= -56, n=20).

В категорию «другое» были отнесены инфоповоды, занимающие менее 3% массива и потому, на наш взгляд, не образующие медиаобраз региона.

 

Таблица 3. Медиаобразы Калининградской области в 2015 г.

 

Начинает формироваться самостоятельный медиаобраз Калининградской области как региона, принимающего чемпионат мира по футболу. В 2015 г. он представлен сообщениями о развитии инфраструктуры для ЧМ 2018 («Пять гостиничных комплексов будет построено в Калининградской области», МИМ=131, n=35), а также о мерах государственной поддержки данного направления: «Кабмин выделил более 2 млрд. руб. Калининградской области на развитие и подготовку к ЧМ» (МИМ=423, n=44).

Образ региона исторической памяти наполнен сообщениями о сохранении наследия советской истории в контексте десоветизации в Польше («Калининградские власти готовы забрать памятник Черняховскому из Польши», МИМ=190, n=27), а также о региональных культурных мероприятиях: «В Калининградской области в торжествах в честь Дня Победы приняли участие 90 тыс. человек» (МИМ=95, n=8), «“Домик Канта” в Калининградской области готовят к реставрации» (МИМ=199, n=40).

Медиаобраз области как региона особого идеологического влияния России во многом обусловлен проблемой энергетической блокады Калининградской области и потому представлен публикациями о строительстве порта и газопровода, связывающего эксклав с основной территорией России («Кабмин РФ распорядился проложить газопровод в Калининградскую область», МИМ=1319, n=225). Дополняют общую картину сообщения, подчеркивающие идеологическое единство региона и России: получение «Балтийским Артеком» статуса федерального молодежного форума («Путин: “Балтийский Артек” стал авторитетной площадкой для молодежи», МИМ=270, n=46).

 

Таблица 4. Медиаобразы Калининградской области в 2016 г.

 

В 2016 г. меняется наполнение медиаобраза Калининградской области как региона международного сотрудничества. Эта тематика все больше обрастает публикациями негативного характера, и эксклав начинает позиционироваться как «осажденная крепость». Такому образу способствуют: сообщения в СМИ о решении властей Польши заморозить на неопределенный срок договор о малом приграничном перемещении с Калининградской областью (МПП) («Польша перестала пускать калининградцев без визы из-за нового губернатора, санкций и гибридной войны», МИМ=601, n=109); информация о дипломатических конфликтах на территории области («В Калининграде генконсулу Литвы напомнили о сидящем за решеткой Юрии Меле», МИМ=53, n=34); энергетическая блокада региона («Путин заподозрил Прибалтику в создании энергетической блокады Калининграда», МИМ=239, n=64), а также усиление пограничной инфраструктуры («Польские СМИ заявили, что Россия укрепляет заграждение на границе с Польшей», МИМ=223, n=61).

С 5,1% до 12,3% выросла доля сообщений в СМИ о Калининградской области как регионе с активно развивающейся инфраструктурой. В 2016 г. можно выделить три основных составляющих данного медиаобраза: медицинская, энергетическая и логистическая инфраструктура. Медицинское направление представлено строительством онкоцентра («Путин поручил правительству софинансировать онкоцентр под Калининградом», МИМ=117, n=23) и улучшением автопарка («В Калининграде намерены обновить парк машин скорой помощи за 2 года», МИМ=98, n=33). Энергетическая инфраструктура – строительство ТЭС («“Интер РАО” начало строительство трех ТЭС в Калининградской области», МИМ=455, n=122) и набирающая темп газификация региона («Газпром планирует газифицировать 93 калининградских поселка до 2020 года», МИМ=825, n=113). Логистическая инфраструктура – строительство дорожных сообщений («С велодорожками и светофорами: какой будет Восточная эстакада», МИМ=39, n=29), портов и организация паромного сообщения («Для морской линии Балтийск − Усть-Луга построят три парома», МИМ=163, n=43).

 

Таблица 5. Медиаобразы Калининградской области в 2017 г.

 

В 2017 г. образ региона международного сотрудничества снова представлен в контексте враждебного отношения со стороны ближайших соседей. Преобладали сообщения о русофобии в Литве и Польше («Эксперт: предложения Литвы забрать Калининград у РФ − желание привлечь к себе внимание», МИМ=8818, n=850); увеличении проверок на литовских границах («Больше 250 фур скопилось на российско-литовской границе в Калининградской области», МИМ=437, n=67); усилении пограничной инфраструктуры («Литва начала строительство забора на границе с Россией», МИМ=1952, n=346) и заморозке режима МПП: «МВД Польши отказалось возвращать МПП на время ЧМ-2018» (МИМ=290, n=26). Позитивный тон международному дискурсу задали заявления нового губернатора Калининградской области А.А. Алиханова: «Алиханов предложил сделать Калининград площадкой для взаимодействия с ЕС» (МИМ=1806, n=196).

Медиаобраз региона исторической памяти представлен двумя направлениями: сохранение восточно-прусского наследия и почтение к подвигу армии и народа в Великую Отечественную войну. Первое представлено следующими основными инфоповодами: «Прокуратура требует привести руины Королевского замка в Калининграде в порядок» (МИМ=159, n=29), «В Калининградской области началась реставрация замка Бранденбург XIII века» (МИМ=427, n=38). Вторую тематику составили инфоповоды: «Найденные под Калининградом медали “За отвагу” передали родным фронтовиков» (МИМ=95, n=34), «В Польше ветераны и российские дипломаты почтили память Черняховского» (МИМ=43, n=26).

 

Таблица 6. Медиаобразы Калининградской области в 2018 г.

 

Наивысшего показателя за 2014-2018 гг. достигает медиаобраз Калининградской области как региона, принимающего ЧМ по футболу. Это обусловлено самим фактом проведения турнира и сопутствующими публикациями о последних этапах подготовки («Алиханов: подготовка Калининграда к ЧМ по футболу полностью завершится до конца мая», МИМ=457, n=25), текущих событиях («Болельщики сборной Швейцарии приехали в Калининград на ретро-тракторе», МИМ=449, n=18) и проблемах («Нигерийским болельщикам, “застрявшим” в Калининграде, удалось вернуться в Москву», МИМ=359, n=35). Фигурируют публикации, посвященные осмыслению роли ЧМ в развитии региона («“Чемпионат мира оставит огромное наследие”», МИМ=393, n=13) и различным сложностям («Алиханов: власти региона получат субсидии из центра на содержание стадиона “Калининград”», МИМ=165, n=35).

Медиаобраз региона международного сотрудничества впервые после 2015 г. получает позитивную коннотацию. Ключевыми темами стали введение электронных виз («Захарова: РФ утвердит к 1 июля список стран для электронной визы в Калининградскую область», МИМ=899, n=69), заявления иностранных послов («Посол ЕС в России надеется на развитие приграничного сотрудничества», МИМ=333, n=18) и губернатора Калининградской области о заинтересованности в приграничном сотрудничестве («Алиханов: Калининград – точка для взаимодействия с другими странами», МИМ=206, n=48).

 

Обсуждение

Анализ динамики наиболее устойчивых медиаобразов Калининградской области в СМИ Российской Федерации показал определенные изменения в их общей структуре:

 

1. От развивающейся инфраструктуры к экономической привлекательности региона.

Ключевой для 2014 г. образ региона с развивающейся инфраструктурой теряет свои позиции и выходит на второй план только в 2018 г. (см. рис. 1). Его место все больше занимает образ Калининградской области как региона, привлекательного для инвестиций и ведения бизнеса. Содержательно эти образы дополняют друг друга, но при этом имеют несколько разные целевые аудитории. Публикации о развитии инфраструктуры в большей степени ориентированы на местное население с целью поддержания уверенности в том, что локальные проблемы решаются властью. Публикации, формирующие образ экономически привлекательного региона, скорее нацелены на внешнюю аудиторию. Их задача – увеличить число бизнес-резидентов. Этой же логике подчинены публикации, создающие образ социально ориентированного и туристически привлекательного региона (внутренний и внешний образ). Следовательно, можно заметить, что в 2014 г. в СМИ совокупно доминирует внутренний образ, обращенный на жителей Калининградской области, в то время как к 2018 г. преобладают публикации, конструирующие образы, основная аудитория которых – внешние стейкхолдеры.

 

Рисунок 1. Динамика наиболее устойчивых образов Калининградской области в СМИ РФ за 2014−2018 гг. (%)

 

2. «Осажденная крепость».

Заметно снизилась доля образа Калининградской области как региона международного сотрудничества (с 14,2% до 5%). Если в 2014-2015 гг. образ состоял преимущество из положительных контекстов, то в 2016−2017 гг. стали преобладать публикации, фокусированные на враждебном отношении со стороны ближайших соседей (закрытие МПП с Польшей, русофобия в прибалтийских странах, энергетическая блокада и пр.). Именно в этот период в российских СМИ относительно Калининградской области значительно увеличилась доля публикаций, отнесенных к образу военного форпоста. Таким образом, контент-анализ публикаций показывает, что милитаризация информационной повестки в российских СМИ достигалась за счет действия двух сил: 1) конструирования образа эксклава как военного объекта страны и 2) придания враждебного образа иностранным государствам.

 

3. Экономически привлекательный военный форпост.

В 2015-2017 гг. образ региона как военного форпоста тесно соседствует с образом экономически привлекательного региона: рост числа публикаций, призывающих инвестировать в регион, происходил на фоне увеличения публикаций, имеющих выраженный милитаризованный контекст (см. рис. 1). Возникла ситуация, которая могла получить различную интерпретацию. С одной стороны, это должно было отпугнуть бизнес, поскольку любое напряжение в межгосударственных отношениях увеличит риск упущенной прибыли. С другой стороны, информационный посыл мог быть в том, чтобы показать инвесторам, что интересы калининградских резидентов будут находиться под непосредственной защитой государства, в том числе его армии и флота.

 

4. Регион, (не)пострадавший от санкций.

Тема санкций фигурировала в информационном поле Калининградской области лишь в 2014 г. (12,9%), несмотря на то, что на Россию были наложены дополнительные ограничения в 2015-2017 гг.⁴ На наш взгляд, это свидетельствует о сознательном конструировании медиаповестки СМИ, фокусированной на ресурсной самодостаточности страны и региона, умалении негативного влияния санкций на социально-экономические показатели.

 

5. Историческая память и идеологическое влияние как инструменты «мягкой силы».

Вместе с увеличившейся долей медиаобраза региона как военного форпоста, в 2015-2017 гг. заметное присутствие получили публикации, которые позволили заявить об эксклаве как о регионе исторической памяти и особого идеологического влияния России (см. табл. 3-5). Актуализируя память восточно-прусского наследия, героев войны и конституируя новые практики формирования патриотического отношения к современности, СМИ отражают характер несилового воздействия, «мягкой силы» государства по продвижению собственных интересов в регионе. Учитывая, что наибольшая доля подобных сообщений зафиксирована с ростом публикаций о Калининградской области как военном форпосте, мы делаем вывод о существовании третьей силы (первые две – в п. 2 выводов) милитаризации информационной повестки в российских СМИ.

 

Вывод

Впервые в истории отечественных медиаисследований были выявлены медиаобразы Калининградской области – особого региона России как с геополитической, так и с социально-культурной и идеологической точки зрения. С разной долей представленности в 2014-2018 гг. российский эксклав позиционировался как военный форпост, экономически и туристически привлекательный регион международного сотрудничества с развивающейся инфраструктурой и социальной политикой, выступающий субъектом исторической памяти и объектом особого идеологического влияния России. Наблюдается становление субъектности региона как в социально-экономическом пространстве отношений, так и в международно-политической сфере. Согласно полученным данным, способность быть точкой взаимодействия, субъектом глобальных процессов область получила во многом благодаря участию в программах по снижению напряжения между Россией и блоком НАТО.

 

 

---

Примечания

1. Massey D. A global sense of place // Marxism today. 1991. June. P. 24–29. Available at:  http://www.aughty.org/pdf/global_sense_place.pdf (aссessed: 06.03.2020)
2. Россия-Германия: взаимный интерес // ВЦИОМ. 2004. Режим доступа: https://wciom.ru/index.php?id=236&uid=3304 (дата обращения: 04.03.2020).
3. ИАС «Медиалогия». Режим доступа: https://www.mlg.ru/products/media/ (дата обращения: 06.03. 2020).
4. Хронология событий: санкции // РИА Новости. 2020. Режим доступа: https://ria.ru/20170901/1501426774.html (дата обращения: 06.03.2020).

 

Библиография

Всеволодова А. Н. Жизнь областного российского города как объект интереса журналистов федеральных СМИ // Вестн. Челябинск. гос. ун-та.  2015. № 5 (360). С. 309−314.

Гаврилина Л.М. Генезис Калининградского текста: проблема культурного наследия // Вестник славянских культур: Научно-информационный журнал. 2015. №4 (38). С. 21−37.

Галинская Т.Н. Понятие медиаобраза и проблема его реконструкции в современной лингвистике // Вестн. Оренбургск. гос. ун-та. 2013. № 11. С. 91–94.

Глушкова Т.С., Зайцева О.А. Медиаобраз как инструмент создания территориального имиджа: когнитивный аспект // Наука о человеке: гуманитарные исследования. 2017. № 3 (29). С. 50–57. DOI: 10.17238/issn1998-5320.2017.29.50

Гуров С.А., Корцыгина В.А. Восприятие, образ, имидж, стереотип и бренд территории: сопоставление категорий // Ученые записки Крымского федерального университета им. В.И. Вернадского. 2016. Т. 2 (68). №2. С. 3−22.

Драчева Ю.Н. Понятие медиаобраза и его описание в языковедческом и неязыковедческом аспектах // Вестн. Череповецк. гос. ун-та. 2019. № 2. С.134−146. DOI 10.23859/1994-0637-2019-2-89-13

Дукин Р.А. Чемпионат мира по футболу 2018: информационная подготовка городов-организаторов в медиапространстве // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2016. № 4. С. 116−128. DOI: 10.14515/monitoring.2016.4.08

Колосов В.А., Вендина О.И. Геополитическое видение мира, идентичность и образы друг друга в представлениях молодых жителей Калининграда, Гданьска и Клайпеды // Балтийский регион. 2014. № 4. С. 7−29. DOI: 10.5922/2074-9848-2014-4-1

Минакова Р.Д. Проблема формирования позитивного имиджа Калининградской области во взаимоотношениях России и Евросоюза: автореф. дис. … канд. полит. наук. М., 2004.

Напалкова И. Г., Курочкина К. В. Имидж региона: специфика, основные элементы и технологии конструирования // Экономическая история. 2018. Т. 14. № 4. С. 404–413. DOI: 10.15507/2409-630X.043.014.201804.414-429

Николаева Е.В. Проблема культурного имиджа приграничного российского региона (на примере Калининграда) // Территория новых возможностей. Вестник Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. 2016. № 1. С. 212–218.

Ним Е.Г. Медийный образ территорий: социологический анализ // Философия социальных коммуникаций. 2013. № 3 (24). С. 119-125

Терских М.В., Маленова Е.Д. Имидж региона: теоретический аспект (российский и зарубежный опыт) // Политическая лингвистика. 2016. № 1. С. 199−205.

 

Han C. M. (1989) Country image: Halo or summary construct? Journal of Marketing Research 26 (2), 222−229

Hynes N., Caemmerer B., Martin E., Masters E. (2014) Use, abuse or contribute! A framework for classifying how companies engage with country image. International Marketing Review 31 (1): 79–97. DOI: 10.1108/IMR-12-2012-0206

Lu I., Kwan E., Heslop L., Thomas D., Cedzynski M. (2019) The ivory tower and the street: how researchers defined country image over four decades and what consumers think it means. Journal of Business Research 105: 80−97. DOI: 10.1016/j.jbusres.2019.07.030

Pereira A., Hsu C. C., Kundu S. K. (2005). Country-of-origin image: Measurement and cross-national testing. Journal of Business Research 58 (1): 103–106. DOI: 10.1016/S0148-2963(02)00479-4