Советская журналистика в тотальном наступлении на Церковь (1928−1930-е гг.)

Soviet Journalism in the Total Struggle against the Russian Church (1928−1930)

 

Жирков Геннадий Васильевич
доктор филологических наук, профессор кафедры истории журналистики Санкт-Петербургского государственного университета, history@if.pu.ru

Gennady V. Zhirkov
PhD, Professor at the Chair of the History of Journalism, St. Petersburg State University, history@if.pu.ru

 

Аннотация

В статье исследуется роль советской журналистики в становлении в СССР секулярного общества (массовая антирелигиозная печать, журнал «Антирелигиозник» и др.). В статье раскрыты особенности пропаганды атеизма от научно-материального объяснения проблем к «воинствующему безбожию» в период тотального наступления на Церковь (1928−1930-е гг.), когда была окончательно ликвидирована ее печать.

Ключевые слова: советская журналистика, секуляризация, Русская православная церковь, воинствующее безбожие.

 

Abstract

The article is devoted to the role of Soviet journalism in the formation of the secular society in the USSR (mass anti-religious press, the Antireligioznik magazine and others). The paper describes the dynamic of atheistic propaganda from a scientific and material explanation of problems to militant atheism at the time of the total struggle against the Church (1928−1930), when the Church press was ultimately eliminated.

Key words: Soviet journalism, secularization, Russian Orthodox Church, militant atheism.

 

Опыт по строительству секулярного общества в период НЭПа получает более интенсивное развитие в 1930-е гг. Советская система журналистики в это время перестраивалась в соответствии с административно-территориальным и производственно-отраслевым принципами дифференциации. Она стала охватывать всю социально-демографическую и национальную структуру аудитории. Она организовывалась и в соответствии с идеологическими установками правящей партии, потребностями социалистического строительства. При этом в борьбе за влияние на массы большевики, объявившие себя атеистами, а религию опиумом для народа, самое серьезное внимание обратили не только на совершенствование деятельности особой, атеистической печати, но и на создание такого цензурного режима для периодики Русской православной церкви, который не позволил бы ей функционировать. Проповедь религиозных взглядов через журналистику приравнивалась к идеологически враждебной пропаганде и агитации. Но Церковь веками была традиционным и влиятельным институтом российского общества, охватывавшим все сферы культуры. Поэтому для правящей партии потребовались особые усилия в попытках заместить церковное влияние светским, идеологическим.

В программной статье «Приспособленчество религии и наши задачи», опубликованной в руководящем журнале «Красная печать» (1927. № 16), М. Костеловская, редактор журнала «Безбожник у станка», констатируя «распад и разложение православной церкви как единой, централизованной организации, существовавшей при царизме», отмечает то, что в последнее время на местах «наметился процесс некоторого закрепления религии»: «Теперь каждый кулак старается завести своего попа». При каждой церкви организуются церковно-приходские советы. В СССР их насчитывается около 30 тысяч¹. Через них попы и кулаки оказывают влияние на народ. Костеловская выдвигает задачу перед советской публицистикой противостоять этому влиянию, но, как опытный редактор, она понимает сложность поставленной задачи и подчеркивает, что эта публицистика должна быть талантливой, «не скучной», «ибо она рассчитана на самые широкие массы»².

На XV съезде РКПб (3−7 декабря 1927 г.) Сталин, говоря о проблемах культурной революции, отметил как негативное явление в партийной работе «ослабление антирелигиозной борьбы». В статье «Переход к наступлению» в журнале «Антирелигиозник» главный идеолог большевистского атеизма, Ем. Ярославский, предрекал, что вместе с наступлением социализма по всему фронту в стране «будет происходить в гигантских размерах выкорчевывание религиозного быта»³. 1930-е гг. в СССР стали периодом тотального наступления на религию и Церковь. Это было время расцвета деятельности Союза воинствующих безбожников − так назвался после своего II съезда в 1929 г. Союз безбожников. Его ряды стабильно росли (см. табл.)⁴.

 

Таблица. Рост рядов членов Союза безбожников и Союза воинствующих безбожников

Годы	Число членов СБ и СВБ (в тыс.)
1926	87
1927	138
1929	465
1930	2000
1931	5000
1932	5500

 

По составу СВБ отличался большим числом молодежи: 45% его членов были в возрасте 14−22 лет, 45% − 23−45; по выборочному анализу мужчин в нем было 72,6%, женщин – 27,4%. На 60% он состоял из беспартийных, на 20% − из комсомольцев, на 20% − из членов партии и кандидатов в нее. На II съезде СВБ было принято решение о приеме в Союз с 14 лет и об организации групп юных безбожников (с 8 лет). Через два года число детей в СВБ достигло 2 млн⁵.

На этом же съезде прозвучала директива: «Союз безбожников должен являться передовым отрядом на фронте социалистического строительства». Он должен активно участвовать в хозяйственной жизни, в строительстве колхозов и создании безбожных колхозов. Это требовало и изменений в содержании антирелигиозной печати, которая стала активно проводить в жизнь директиву II съезда СВБ. На III пленуме ЦС СВБ (3−8 июня 1931 г.) уже докладывалось о том, что в стране действует до 3200 ударных безбожных бригад, 61 безбожный цех, 7 безбожных заводов и до 300 безбожных колхозов. Пленум выдвинул лозунг «Каждый безбожник должен быть ударником!»⁶. Активно участвовал СВБ в сборах средств на оборону страны. 15 апреля 1929 г. его II съезд передал Красному Воздушному флоту самолет «Безбожник», построенный на эти средства. На них же были построены самолеты «Безбожник Украины», «Безбожник Грузии», танк «Уральский безбожник», ряд подлодок⁷.

Антирелигиозное движение стало массовым, и это тоже потребовало от партии внести коррективы в работу с ним и в характер пропаганды атеизма. Самое серьезное внимание было обращено на атеистическое обучение, получившее также отражение в журналистике этих лет. В 1928−1929 гг. в стране функционировали центральные антирелигиозные курсы, в учебе была задействована форма заочного обучения, читались антирелигиозные лекции и доклады. В активную антирелигиозную пропаганду были вовлечены тысячи учителей, музейных, библиотечных и профсоюзных работников. В стране была создана система антирелигиозных университетов. 5 декабря 1928 г. в Пролетарском районе Москвы был открыт первый университет такого типа. В 1929/1930 учебном году действовало 35 университетов, на следующий год – уже 84. В марте 1929 г. Наркомпрос распространил первое методическое письмо об антирелигиозном воспитании⁸.

Издательство «Безбожник» поставило на поток выпуск антирелигиозной литературы, программ курсов, учебных пособий, методичек. В 1927−1928 гг. вышли выдержавшие по шесть изданий «Рабочий антирелигиозный учебник» и «Антирелигиозный крестьянский учебник». Шестые издания имели тираж − 100 и 200 тыс. экз. соответственно⁹. Репертуар издательства состоял из литературы – массовой и «кампанейской», то есть приуроченной к определенным пропагандистским кампаниям: учебно-методической, научно-исследовательской и исторической, научно-популярной, художественной, антисектантской, для актива и для «низового» безбожника. Много литературы направлялось в армию¹⁰.

Антирелигиозную литературу выпускали издательства: «Атеист» (Москва), «Прибой» (Ленинград), «Пролетарий» (Харьков) и др. За 10 лет в СССР в центре и на местах было издано, без учета листовок, 1700 книг и брошюр общим тиражом не менее 40 млн экз.¹¹

В этот период окончательно сложиласть сеть антирелигиозной периодики. Она дифференцировалась на центральную, местную и национальную, рассчитанную на массовую аудиторию из рабочих и крестьян: газета «Безбожник» и журналы «Безбожник у станка», «Безбожник», «Деревенский безбожник»; на передовой актив – журнал «Антирелигиозник»; на подрастающее поколение – «Юный безбожник» и др.

Эта сеть периодики состояла из 20 журналов и газет, выходивших на 14 языках. Еще в октябре 1925 г. в Москве появился в свет первый номер антирелигиозного журнала на татарском языке «Фэн-Эм-Дин». Затем стали издаваться журналы на украинском языке − «Безвiрник» («Войовничий безвiрник») и немецком языке − «Нойланд» (соответственно с января и ноября 1927 г., Харьков), на узбекском − «Худаисызляр» (с 1928 г., Самарканд), на армянском − «Анаставац» (Эривань), на монгольском языке – «Наука и религия» (Верхнеудинск). Журнал «Безбожник» достиг тиража 200 тыс. экз. Газета с таким же названием имела тираж полмиллиона экземпляров. Ее корреспонденская сеть включала 5000 активистов¹².

 

Таблица. Динамика роста тиража основных антирелигиозных изданий¹³

Год	Тираж изданий (в тыс. экз.)
	«Безбожник» − газета	«Безбожник» − журнал	«Антирелигиозник»
1927	62,5	19,4	5,5
1929	144,7	65,7	19,2
1930	326	140	26,7
1931	473,5	199,5	31,5

 

Значительную руководящую роль в пропаганде атеизма сыграл журнал «Антирелигиозник», выходивший с января 1926 г. по 1941 гг. Он был научно-методическим органом Центрального совета СВБ. В нем сотрудничали все известные пропагандисты атеизма, а для пропагандистов-практиков он стал незаменимым пособием в работе. Перед журналом стояли задачи отстаивать «генеральную линию партии» в борьбе с «правыми, которые защищали “культурничество”, “просветительство” как основное содержание борьбы с религией»; вести «непримиримую борьбу со всяким упрощенчеством в антирелигиозной пропаганде, против “левых” наскоков и администрирования»¹⁴.

Об эволюции этого издания хорошо сказал в письме в редакцию читатель Зыков: «Журнал рос и креп вместе с безбожной организацией от незаметного, тонкого журнальчика, редкого гостя на местах, до первого из крупнейших современных научных журналов, без которого не может обойтись научный работник, активный общественник и школьный работник где-нибудь в дебрях Керженца или в Ветлуге»¹⁵.

Редакция журнала в наиболее острые моменты выступлений против СССР активно включалась в борьбу за отстаивание интересов страны на международном уровне. В ней был образован интернациональный отдел. В пропаганде использовалась продукция на иностранных языках и эсперанто. СВБ выпускал на этом языке листовки, информационные письма о достижениях в социалистическом строительстве. В 1930 г. 300 таких писем на эсперанто были разосланы вместе с 70 письмами на немецком языке в 31 страну. На эсперанто была издана и распространена по зарубежным странам книга М. Шервуда «Правда о преследованиях религии в СССР». С этой же целью редакция выпускала абреже (от фр. abrege – краткое изложение) – сокращенные варианты журнала на немецком языке и эсперанто – Antireligiolo. Оно оказало, по отзывам, большую помощь в работе «заграничных безбожников»¹⁶.

Для массовой антирелигиозной пропаганды 1930-х гг. был наиболее типичен созданный Московским комитетом ВКПб в 1928 г. журнал «Деревенский безбожник»¹⁷. Его редактором был назначен В.Н. Залежский, а с ноября 1929 г. – А.В. Лунин. Сначала журнал выходил раз, затем два раза в месяц, тиражом от 5 до 50 тыс. экз. Редакция в его программе, подчеркивая сложность борьбы с религией в деревне, заявляла: «Учитывая это, наш журнал будет внимательно изучать те пути и способы, какими лучше всего можно подойти к крестьянину с антирелигиозной пропагандой» (1928. № 1. С. 1).

 Но уже в первом номере в статье «Строительство социализма в деревне и религия» Залежский заявил о том, что чем быстрее крестьяне будут переходить на коллективное хозяйство, тем быстрее пойдет строительство социализма. Главными врагами коллективизации редактор назвал деревенских богатеев, кулаков, торговцев, попов и сектантов. По признанию редакции в передовице январского номера за 1929 г., ее основной задачей был показ «тесной связи религии с кулачеством», того, что «религия заставляет верующих трудящихся «на деле объединяться с кулаками и тем мешает им принять участие в деле борьбы за социализм». По словам редакции, борьба с религией должна вестись в тесной увязке с той классовой борьбой, которая развернулась в деревне в годы коллективизации.

Такой вульгаризирующий пропаганду, примитивный подход к вопросам религии был характерен для «Деревенского безбожника», да и для большей части массовой печати того периода. Редакция ставила знак равенства между попами, кулаками, сектантами и врагами народа. Страницы журнала пестрели такими заголовками и рубриками: «Кулацко-церковная контрреволюция», «Классовая борьбе в деревне и религия», «Колхоз – могильщик кулака и религии», «Трактором и колхозом наступим на кулака, попа и сектанта», «Безбожный обстрел божеских дел» и др.

Используя накопленный к этому времени опыт газет в работе с массовой аудиторией, редакция смогла наладить связи с читателями, особенно с сельской молодежью. Журнал имел у нее успех. Своих общественных сотрудников редакция называла безбожкорами. Она постоянно призывала их писать, подсказывала, о чем и как писать.

С 1 июля 1930 г. «Деревенский безбожник» стал органом Центрального и Московского советов СВБ. Последний номер журнала, сослужившего службу коллективизации крестьян, вышел в ноябре 1932 г.

Тотальное наступление на религию особенно воплотилось в произведениях популярной литературы, распространяемых в 1930-е гг. в центре и на местах: Ф. Олещук «Борьба церкви против народа» (М., 1936), Н. Абросенко «Религия на службе контрреволюции в Сибири» (Иркутск, 1938), А. Юрин «Под маской религии» (М., 1939), Н. Филиппов «Вражеские происки церковников» (Куйбышев, 1939), А. Кагорницкий «Церковь в борьбе с социалистическим строительством» (М., 1939) и др. Эта литература отличалась примитивной, политизированной постановкой проблем религии. Так, в брошюре «Церковь на службе врагов народа», вышедшей 5-тысячным тиражом в Свердловске в 1940 г., С. Тубанов пишет о том, что попы якобы извращают в своих интересах сталинскую Конституцию, агитируют за восстановление закрытых церквей. В селе Малый Исток Свердловской области поп, шпион иностранной разведки, создал кружок «по разъяснению сталинской Конституции» и вел среди призывников Красной Армии агитацию против службы в ней.

В антирелигиозную пропаганду в эти годы были включены кинематограф и радиовещение. Получили широкую известность фильмы: «Праздник святого Иоргена», «Крест и маузер», «Третья жена муллы», «За монастырской стеной», «Иуда», «Овод», «Из-под сводов мечети» и др. Еще в 1926 г. на заседании Центрального совета СБ был поставлен вопрос об организации антирелигиозных передач на радио. С 1928 г. начались регулярные антирелигиозные передачи – и пропагандистские, и учебные для кадров СБ. В 1929 г. при радиоуниверситете был открыт антирелигиозный факультет. По решению 3-го пленума Центрального совета в 1931 г. на его базе был организован антирелигиозный радиоуниверститет с четырьмя отделениями: агитационно-пропагандистским, педагогическим, национальным и массовым.

В журналистике под воздействием Центрального совета СБ была развернута кампания за превращение церковных помещений в «очаги культуры». В «Бедноте» 24 февраля 1929 г. появилась статья, которая называлась − «Очаг невежества – под культурный очаг». Активно вела эту тему центральная «Рабочая газета», опубликовавшая статьи: «Мечети под школы» (1928. Янв., 7), «Сходы в уездах Азербайджана требуют закрытия 77 мечетей и 11 церквей» (1929. Янв., 12), «Клуб для нацмен в армянской церкви» (1929. Янв., 13), «Вместо синагог – дома культуры» (1929. Апр., 4). Центральному комитету партии пришлось вмешаться в проходившую кампанию и подвергнуть критике ее организаторов. ЦК принял постановление от 25 августа 1929 г., осудившее практику массового закрытия мечетей в Азербайджане¹⁸.

 В пропагандистской работе того времени особое значение придавалось замещению церковных ритуалов, обрядов и праздников советскими. Из 14 нерабочих дней тогда только 5 были посвящены революционным событиям: 9 января, 12 марта – День свержения самодержавия, 18 марта – День Парижской коммуны, 1 октября – День Интернационала, 7 ноября – День пролетарской революции. Остальные дни приходились на религиозные праздники, которые постепенно были вытеснены из календаря. Вместо церковных обрядов появляются в жизни общества октябрины, красные свадьбы, гражданские похороны и т.п.

 Пропаганда, направленная на критику религиозных традиций, отмену религиозных праздников отличалась вульгаризацией и упрощенчеством. В опубликованном в «Рабоче-крестьянском корреспонденте» обзоре многочисленных стенгазет 1926−1927 гг. – массового явления тех лет¹⁹ – приведен такой дикий пример из стенгазеты «Голос свободы» московской фабрики «Свобода» от 6 ноября 1926 г.: «Когда Мария переступила на 16-й год, тогда Иосиф, старый пес, сделал над ней искупление, и Мария забеременела. Иосиф вздумал ее из дому выгнать. Но Мария донесла первосвященникам. Иосиф вызывается на суд. И подвергают их испытанию водой, − что дух святой осенил сынка, или дочь бы народил. В прошедшие времена вот такие дети рождаются, на женщину или на девицу налетит налетный мужчина или вдовец. То значился дух святой, беременность дал ей»²⁰.

 Даже автор обзора тех лет справедливо указывал на безграмотность этого текста, его «легкомысленность и грубость», которые способны оттолкнуть верующих от советской печати. Основная задача обзора состояла в том, чтобы дать стенгазетчикам содержание образцового «рождественского номера» газеты, скорее антирождественского. Изучение автором таких номеров, выпущенных ранее, показало, что в них, как правило, «не было марксистского подхода к критике Рождества – с точки зрения классовой борьбы»; не было местных конкретных фактов о вреде Рождества для трудящихся; общие рассуждения не были подкреплены местными фактами; статьи о происхождении праздника Рождества были излишне длинными²¹.

Антирелигиозная пропаганда достигла определенных успехов среди рабочих и молодежи, но, как показал исторический опыт, политическими кампаниями, даже массированными, нельзя разрушить складывавшиеся веками в народе традиции. Большинство населения страны – крестьянство − по-прежнему оставалось верным этим традициям, носителем которых была Русская православная церковь. Понимая это, правящая партия стремилась свести на нет все то, что поддерживало религию и религиозное воспитание, поэтому вопрос о печати Церкви в этот период был решен кардинально. При этом вся система дореволюционной журналистики Русской православной церкви на советской территории была разрушена. Особую бдительность Главлит проявлял по отношению к церковной журналистике, влачившей в условиях расцвета борьбы за атеизм и без того жалкое существование²². Никакого творчества духовных публицистов не допускалось, разрешались к публикации лишь рукописи догматического характера; тиражи Библии постоянно уменьшались.

Циркуляр Главлита от 25 мая 1926 г. ввел особый порядок контроля за религиозной литературой: местные органы цензуры могли «рассматривать только материалы, предназначенные к опубликованию в изданиях типа “Епархиальных ведомостей”, содержащих в себе только официальные административные материалы, объем и тираж которых согласованы с Главлитом при их перерегистрации». Основной массив рукописей и материалов церковного, справочного и пропагандистского характера пересылался в Главлит, контролировался «исключительно в центре».

К 1928 г. Главлит вырабатывает в отношении издательской деятельности Церкви особую программу контроля за ней, главной задачей которого было ее постепенное и всестороннее сокращение. Распоряжением Главлита от 24 августа 1928 г. «в целях урегулирования выпуска религиозной литературы» определялись его нормы. Религиозная периодика могла выходить, как правило, только в центре. Никакого роста ее тиражей, как и тиражей вообще всей религиозной литературы, предлагалось не допускать. Строго регламентировалось ее содержание: оно сводилось к «каноническому и догматическому материалу» и сугубо церковной хронике. Особо оговаривался запрет на публикацию «заметок о новообращенных, о росте того или иного религиозного течения».

Много внимания в распоряжении Главлита от 24 августа 1928 г. отводилось такому типу массового издания, как календарь, имевшему давние традиции в России. Вообще запрещался выпуск отрывных религиозных календарей. Этим подрывалась не только материальная база издательской деятельности церкви, но и существенно сужались ее возможности воздействовать на массовую аудиторию. Разрешалось издавать лишь настольные календари – «по одному на данном языке» и только в Москве, Харькове, Тифлисе. В основном это должны были быть календари-численники, причем они должны были обязательно содержать сведения о революционных праздниках. Нельзя было допускать в них «старый стиль», повышать их тираж.

Этим же документом запрещался выпуск церковных листовок и воззваний, а каноническая и догматическая религиозная литература могла издаваться «в пределах действительно необходимых для отправления богослужения» и минимальными тиражами. Неудивительно, что после такого распоряжения Главлита издательская деятельность Русской православной церкви пошла на убыль. Церковная книга была убрана с полок массовых библиотек. Характер сугубо узковедомственного издания был и у «Журнала Московской патриархии», вышедшего в свет в 1931 г. после многих попыток руководства РПЦ получить разрешение на выпуск печатного органа²³. Он имел тип официального бюллетеня из 8−14 страниц, выходил нерегулярно тиражом до 3 тыс. экз., использовался для внутрицерковных нужд, но тем не менее в 1935 г. и этот журнал был закрыт.

Итак, советская власть предприняла всевозможные попытки по вытеснению влияния религии, особенно РПЦ, на духовную сферу общества; способствовала развитию и углублению процесса всесторонней секуляризации жизни общества. Если на Западе он шел стихийно, хотя и находил определенное отражение в правовых документах, то в СССР руководящая партия, считая идеи коммунизма и религиозные воззрения несовместимыми, фактически строила в стране с помощью, в первую очередь, журналистики секулярное общество. Но в этом смысле в России уже ранее складывалась определенная традиция. С 1840-х гг., по выводам священника Г. Ореханова, идея социализма становится «секулярным эквивалентом религиозного мировоззрения»²⁴. Большевики фактически старались довести эту тенденцию до ее логического конца.

Однако процесс секуляризации носит общецивилизационный характер. Массовые коммуникации, включая кинематограф, литературу, искусство, несли в советское общество, как и в любое другое, светские духовные ценности. Духовные религиозные традиции, как показал опыт Великой Отечественной войны²⁵, хранились в глубине народного сознания и в годы военной трагедии вновь были востребованы, когда партийные установки по отношению к Церкви изменились²⁶. Народ и в ходе репрессий, направленных на РПЦ, прятал от сторонних глаз вышедшую ранее «божественную» литературу, включая старинные, рукописные и печатные книги, и читал их. Когда в 1950−1960-е гг. возобновилась исследовательская, собирательная деятельность ученых, пытавшихся сохранить традиции и богатство русской словесности, они обратились за помощью именно к народу, и фонды главных библиотек страны пополнились тысячами раритетов.

 

---

 

1. Костеловская М. Приспособленчество религии и наши задачи // Красная печать. 1927. № 16. С. 10. (Kostelovskaya M. Prisposoblenchestvo religii i nashi zadachi // Krasnaya pechat'. 1927. № 16. S. 10.)
2. Там же. С. 13–14. (Tam zhe. S. 13−14.)
3. Антирелигиозник. 1929. № 10. С. 5−6. (Antireligioznik. 1929. № 10. S. 5−6.)
4. Воинствующее безбожие в СССР за 15 лет. 1917−1932. Сб. ст. М., 1932. С. 345. (Voinstvuyushchee bezbozhie v SSSR za 15 let. 1917−1932. Sb. st. Moskva, 1932. S. 345.)
5. Там же. С. 350−351. (Tam zhe. S. 350−351.)
6. Шишаков В. Союз воинствующих безбожников // Воинствующее безбожие за 15 лет. М., 1932. С. 335,338. (Shishakov V. Soyuz voinstvuyushchikh bezbozhnikov // Voinstvuyushchee bezbozhie za 15 let. Moskva, 1932. S. 335, 338.)
7. Н.Л. Работа СВБ по мобилизации средств на оборону страны // Воинствующее безбожие за 15 лет. М., 1932. С. 430−431. (N.L. Rabota SVB po mobilizatsii sredstv na oboronu strany // Voinstvuyushchee bezbozhie za 15 let. Moskva, 1932. S. 430−431.)
8. Шишаков В. Указ. соч. С. 328, 330. (Shishakov V. Ukaz. soch. S. 328, 330.)
9. Яковлев М. Антирелигиозная литература за 15 лет // Воинствующее безбожие за 15 лет. М., 1932. С. 392. (Yakovlev M. Antireligioznaya literatura za 15 let // Voinstvuyushche bezbozhie za 15 let. Moskva, 1932. S. 392.)
10. Там же. (Tam zhe.)
11. Там же. С. 391. (Tam zhe. S. 391).
12. Шишаков В. Указ. соч. С. 330−331. (Shishakov V. Ukaz. soch. S. 330−331.)
13. Стручков Г. Антирелигиозная работа в Красной армии // Воинствующее безбожие за 15 лет. М., 1932. С. 412. (Struchkov G. Antireligioznaya rabota v Krasnoy armii // Voinstvuyushchee bezbozhie za 15 let. Moskva, 1932. S. 412.)
14. Шишаков В. Указ. соч. С. 330. (Shishakov V. Ukaz. soch. S. 330.).
15. См. отклики читателей на 5-летие издания: Антирелигиозник. 1930. № 12. С. 56−66. (Antireligioznik. 1930. № 12. S. 56−66.)
16. Инцертов Н. Интернациональное воспитание безбожников // Воинствующее безбожие за 15 лет. М., 1932. С. 409−410. (Intsertov N. Internatsional'noe vospitanie bezbozhnikov // Voinstvuyushchee bezbozhie za 15 let. Moskva, 1932. S. 409−410.)
17. См.: Кузнецов И., Шумаков А. Партийно-советская печать Москвы. М., 1980. С. 332– 339. Статья о журнале отражает официальную точку зрения тех лет на религию. (Kuznetsov I., Shumakov A. Partiyno-sovetskaya pechat' Moskvy. Moskva, 1980. S. 332– 339.)
18. Грановский С.А. Центральная партийная печать в борьбе за осуществление ленинской национальной политики (1921−1937 гг.). Саратов, 1982. С. 143. Использован архивный документ. (Granovskiy S.A. Tsentral'naya partiynaya pechat' v bor'be za osushchestvlenie leninskoy natsional'noy politiki (1921−1937 gg.). Saratov, 1982. S. 143.)
19. См. подр.: Жирков Г. В. Журналистика: исторические этюды и портреты. СПб, 2007. С. 443–452. («Своя собственная газета»). (Zhirkov G. V. Zhurnalistika: istoricheskie etyudy i portrety. Sankt-Pererburg, 2007. S. 443–452.)
20. Ковалев Ф. Антирелигиозная пропаганда в стенгазетах (Рождественский номер) // Рабоче-крестьянский корреспондент. 1927. № 23. Дек., 15. С. 9. (Kovalev F. Antireligioznaya propaganda v stengazetakh (Rozhdestvenskiy nomer) // Raboche-krest'yanskiy korrespondent. 1927. № 23. Dek., 15. S. 9.)
21. Там же. С. 6. (Tam zhe. S. 6.)
22. См.: Жирков Г. В. История цензуры в России XIX–XX вв. М., 2001. С. 261–262. (Zhirkov G. V. Istoriya tsenzury v Rossii XIX–XX vv. Moskva, 2001. S. 261–262.)
23. См.: Кашеваров А.Н. Печать Русской православной церкви в XX веке. СПб, 2004. С. 62–76. (Kashevarov A.N. Pechat' Russkoy pravoslavnoy tserkvi v XX veke. Sankt-Pererburg, 2004. S. 62–76.)
24. Ореханов Г. Свящ. Русская православная церковь и Л.Н. Толстой: конфликт глазами современников. М., 2010. С. 43. (Orekhanov G., Svyashch. Russkaya pravoslavnaya tserkov' i L.N. Tolstoy: konflikt glazami sovremennikov. Moskva, 2010. S. 43.)
25. См.: Жирков Г.В. Одухотворенное слово: журналистика Великой Отечественной войны. Учеб. пособие. СПб, 2014. (Zhirkov G.V. Odukhotvorennoe slovo: zhurnalistika Velikoy Otechestvennoy voyny. Ucheb. posobie. Sankt-Pererburg, 2014.)
26. См. об этом: Сталин и Церковь глазами современников: патриархов, святых, священников / Сост. П.С. Дорохин. М., 2012. (Stalin i Tserkov' glazami sovremennikov: patriarkhov, svyatykh, svyashchennikov / Sost. P.S. Dorokhin. Moskva, 2012.)